Книга Скарамуш. Возвращение Скарамуша, страница 152. Автор книги Рафаэль Сабатини

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Скарамуш. Возвращение Скарамуша»

Cтраница 152

Не отставал от других и Франсуа Шабо, маленький, крепко сложенный энергичный мужчина с живым, добродушным щекастым лицом. Его непропорционально большой нос составлял прямую линию с прискорбно скошенным лбом, верхняя часть которого терялась в гуще темных волос. У него были полные, чувственные губы и выступающий подбородок с ямочкой. Красивые живые глаза могли ввести собеседника в заблуждение, ибо позволяли предположить, что их обладатель наделен бо́льшим умом, чем это было в действительности. В одежде Шабо придерживался свойственной многим патриотам неопрятности; его буйные кудри были нечесаны, и, судя по всему, мыло и вода не играли сколько-нибудь заметной роли в повседневной жизни представителя департамента Луар-и-Шер. Грубоватая внешность и вульгарные манеры неизменно выдавали его плебейское происхождение.

Тем не менее Шабо, бесспорно, был видным государственным деятелем, и судьба, по всем признакам, уготовила ему еще большее величие. Его популярность родилась в тот момент, когда он сбросил монашеское облачение, которое носил пятнадцать лет, и нацепил трехцветную кокарду, чтобы добиться избрания в Законодательное собрание. Невозможно представить себе жест, который более ярко символизировал бы освобождение от пут суеверия, и новоявленный делегат тут же стал объектом пристального и благожелательного внимания черни. Шабо знал, как извлечь из этого максимальную выгоду. Глаза и уши обратились к новому депутату не напрасно. Его заурядный ум не накладывал никаких ограничений на использование хлесткого словца, которое, фигурально выражаясь, сбивало чернь с ног. А каким пламенным патриотизмом были проникнуты его разоблачения! Он стал настоящей ищейкой Республики, способной разнюхать любой заговор аристократов и контрреволюционеров. Не многие ораторы могли похвастаться тем, что поднимались на трибуну в Конвенте и клубах чаще Шабо. Он раскрывал один заговор за другим, хотя по большей части они существовали только в его воображении. И если некоторые члены Конвента и насмехались над ним и бесконечной феерией его разоблачений, то его популярность среди толпы росла с каждым днем. Вскоре даже насмешники были вынуждены признать его солью земли наравне с полудюжиной других деятелей, которых нация почитала вождями.

Грубоватый, прямолинейный Дантон допустил грубую ошибку, когда, намекая на монашеское прошлое Шабо, презрительно окрестил его разоблачения капуцинадами! Он добился лишь того, что Шабо окончательно взял сторону Робеспьера в начавшейся борьбе за власть.

В настоящий момент Шабо переживал очередной триумф после своего последнего разоблачения, направленного против депутата Кондорсе, [237] который критиковал новую конституцию. Кроме того, он объявил о раскрытии нового заговора против государства и обвинил нескольких видных политиков. Если в Конвенте еще и оставались люди достаточно смелые, чтобы потешаться над обвинениями Шабо, влияние его все же было настолько велико, что по его требованию опечатали личные бумаги троих депутатов, упомянутых им в обличительной речи.

После таких трудов депутат от Луар-и-Шера мог позволить себе немного расслабиться. Поэтому предложение Делоне – провести день за городом, в доме с хорошим столом и прелестной хозяйкой, – подоспело как нельзя более кстати.

Делоне недооценил Шабо, приписав ему только две страсти. Полная лишений монашеская юность сделала из бывшего капуцина сластолюбца в самом широком смысле этого слова. Хорошая еда и доброе вино нравились ему ничуть не меньше прочих плотских удовольствий. Более того, биография Шабо дает нам право назвать его обжорой и пьяницей. Но этим наклонностям он мог потакать только за чужими столами, ибо, несмотря на свою алчность, оставался бедняком. Для него всегда являлось тайной, как делаются деньги, настолько несведущ был он в финансовых вопросах. Ему никогда не приходило в голову, что перед человеком в его положении открыты самые разные пути к обогащению.

Эти пробелы в образовании бывшего капуцина и должен был восполнить Андре-Луи во время обеда в саду. Гостя усиленно потчевали вином и искусной лестью, пока на него не нашло полное умственное затмение. Речь Шабо сделалась многословной, манеры развязными. Он все чаще обращался к прекрасной Бабетте с неприличной фамильярностью и беззастенчиво пожирал ее глазами. Когда трапеза подошла к концу и Бабетта собралась удалиться, Шабо бурно запротестовал и, обхватив ее за талию, попытался силой усадить на место. Во время этой шутливой схватки он настолько разошелся, что даже поцеловал хозяйку. В этот момент Делоне, который знал об отношениях дамы с де Бацем, испугался не на шутку: сластолюбивый капуцин мог не только разрушить их замысел, но и навлечь на себя беду. И действительно, смуглое лицо гасконца потемнело от гнева, так что Андре-Луи пришлось незаметным прикосновением и подмигиванием напомнить ему о необходимости сохранять благоразумие.

Тем временем божественная Бабетта искусно играла свою трудную роль. Скрывая отвращение, которое вызывали у нее приставания неотесанного депутата, она непринужденно, почти кокетливо рассмеялась и ненавязчиво высвободилась из его рук. Она пообещала вернуться, как только закончит неотложные дела по дому, и быстрой легкой походкой двинулась в сторону лужайки.

Шабо собрался было кинуться за ней, но здоровяк Делоне тяжело поднялся из-за стола, схватил бывшего монаха за плечи и чуть ли не швырнул его обратно на стул.

– Не забывайтесь, ради бога, – прорычал анжуец.

Встряска пошла Шабо на пользу. Он больше не пытался встать и лишь украдкой следил за изящной фигуркой, которая двигалась по лужайке к длинному белому дому с зелеными ставнями. Депутат был немного удручен. Прозрачный намек Делоне отнимал у него надежду на более близкое знакомство с очаровательной хозяйкой. А Шабо определенно считал ее очаровательной, хотя, быть может, и чересчур скромной.

Чтобы отвлечь депутата от нежелательных мыслей, де Бац подлил ему вина. Шабо тяжело вздохнул, попробовал вино на вкус и решил, что оно вполне способно заменить другие удовольствия, которых он, похоже, на сегодня лишился. И тут наконец разговор перешел на деньги. Он начался с подачи банкира Бенуа, который тоже был в числе приглашенных.

– Morbleu, де Бац, – сказал он, – ваша последняя операция, должно быть, принесла вам не меньше сотни тысяч франков.

Шабо едва не поперхнулся. Сто тысяч франков! Боже всемогущий! Неужели можно сделать такие деньги? Каким образом? Эти вопросы вырвались у него помимо воли, прежде чем он успел это осознать.

Андре-Луи рассмеялся.

– Вы притворяетесь несведущим, чтобы разыграть нас, гражданин депутат? Вам ли, с вашим влиянием и властью, задавать такие вопросы? Сто тысяч ливров, которые в поте лица заработал де Бац, не идут ни в какое сравнение с миллионами, которые безо всяких усилий может получить человек в вашем положении.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация