– Дурак! – огрызнулся Скарамуш. – Чего ты ржешь, когда я чуть шею себе не сломал?
– Ты прав. Нам бы надо плакать, что ты ее не сломал. Ну, старина, вставай. – И он протянул руку.
Скарамуш ухватился за нее, приподнялся с земли и с воплем повалился обратно.
– Нога! – простонал он.
Бине пробрался сквозь группу актеров, расшвыривая их направо и налево. До него быстро дошло, в чем дело: судьба и раньше играла с ним такие шутки.
– Что у тебя с ногой? – угрюмо спросил он.
– Наверное, сломал, – пожаловался Скарамуш.
– Сломал? Хм! А ну-ка вставай. – Он подхватил его под мышки и поднял.
Скарамуш встал на одну ногу, завывая; вторая подогнулась при попытке встать на нее, и он рухнул бы снова, не поддержи его Бине. От стенаний Скарамуша у всех в ушах звенело, Бине же на редкость изобретательно ругался.
– Чего ты ревешь, как бык? Не ори, придурок. Эй, кто-нибудь, стул сюда.
Принесли стул, и Бине швырнул на него Скарамуша.
– Ну-ка посмотрим, что у тебя с ногой.
Не обращая внимания на завывания Скарамуша, он сорвал чулок и туфлю.
– Что с ней такое? – спросил он, внимательно приглядываясь. – Я ничего не вижу. – Он схватил пятку одной рукой, носок – другой и стал вращать. Скарамуш вопил от боли, пока Климена не остановила Бине, вцепившись в его руку.
– Боже мой, ты совсем бесчувственный! – укорила она отца. – Парень повредил ногу. Зачем его мучить? Разве это его вылечит?
– Повредил ногу! – ответил Бине. – Я не вижу ничего особенного, из-за чего стоило бы поднимать столько шума. Возможно, он ушиб ее…
– Человек с ушибленной ногой так не кричит, – сказала Мадам через плечо Климены. – Может быть, он вывихнул ее.
– Этого я и боюсь, – захныкал Скарамуш.
Бине с отвращением сплюнул.
– Отнесите его в постель, – приказал он, – и сходите за врачом.
Распоряжения были исполнены. Явился врач и, осмотрев пациента, сообщил, что у него нет ничего страшного – просто при падении он, должно быть, слегка растянул ногу. Несколько дней покоя – и все будет в порядке.
– Несколько дней! – воскликнул Бине. – Тысяча чертей! Вы хотите сказать, что он не сможет ходить?
– Это было бы неблагоразумно да и невозможно – ну разве что несколько шагов.
Господин Бине расплатился с доктором и сел думать. Он налил себе бургундского, без единого слова залпом выпил его и уставился на пустой стакан.
– Вечно со мной случается что-то в таком духе, – проворчал он, ни к кому не обращаясь. Все члены труппы стояли перед ним в молчании, разделяя его уныние. – Пора бы мне знать, что не одно, так другое произойдет, чтобы все погубить, когда впервые в жизни по-настоящему повезло. Ну да ладно, все кончено. Завтра собираемся и едем. И это в лучший ярмарочный день, когда мы на вершине славы и могли бы выручить целых пятнадцать луидоров! Не тут-то было – все летит к чертям! Проклятье!
– Вы хотите отменить завтрашнее представление?
Все – и в том числе Бине – повернулись к Андре-Луи.
– А что же нам делать? Играть «Фигаро-Скарамуша» без Скарамуша? – насмешливо спросил Бине.
– Конечно нет. – Андре-Луи вышел вперед. – Но можно ведь перераспределить роли. Например, у нас есть прекрасный актер Полишинель.
Полишинель отвесил ему поклон.
– Тронут до слез, – заметил он, как всегда сардонически.
– Но у него есть собственная роль, – возразил Бине.
– Маленькая роль, которую мог бы сыграть Паскарьель.
– А кто будет играть Паскарьеля?
– Никто. Мы его уберем. Пьеса не должна пострадать.
– Он предусматривает все. Что за человек! – съязвил Полишинель.
Но Бине не спешил соглашаться.
– Вы предлагаете, чтобы Полишинель играл Скарамуша? – недоверчиво спросил он.
– А почему бы и нет? При его способностях он должен справиться.
– Опять-таки тронут до слез, – вставил Полишинель.
– Играть Скарамуша с такой фигурой? – Бине приподнялся, чтобы ткнуть указующим перстом в сторону плотного, коренастого коротышки Полишинеля.
– За неимением лучшего, – возразил Андре-Луи.
– Тронут столь глубоко, что рыдаю в три ручья. – На этот раз поклон Полишинеля был просто великолепен. – Нет, в самом деле, выйду на воздух, чтобы остыть, – ведь мне столько раз пришлось краснеть.
– Пошел к черту, – напутствовал его Бине.
– Чем дальше, тем лучше. – Полишинель направился к двери. На пороге он остановился и принял театральную позу. – Слушай меня, Бине. Вот теперь я не буду играть Скарамуша ни за что на свете. – И он вышел. Надо сказать, это был весьма величественный уход.
Андре-Луи пожал плечами, развел руками и вновь опустил их.
– Вы все испортили, – сказал он господину Бине. – А все так легко можно было уладить. Ну да ладно, хозяин здесь вы, и поскольку вы хотите уезжать, я полагаю, нам следует заняться сборами.
Он тоже вышел. Господин Бине минуту постоял, размышляя, и его маленькие глазки стали очень хитрыми. Он нагнал Андре-Луи в дверях.
– Давайте пройдемся вместе, господин Parvissimus, – сказал он очень ласково.
Господин Бине взял Андре-Луи под руку и вывел на улицу, где все еще царило оживление. Они прошли мимо палаток, выстроенных на рынке, и спустились с холма к мосту.
– Вряд ли мы будем завтра укладываться, – наконец сказал господин Бине. – Нет, завтра вечером мы играем.
– Насколько я знаю Полишинеля – нет. Вы…
– А я думаю не о Полишинеле…
– О ком же тогда?
– О вас.
– Я польщен, сударь. Что же именно вы обо мне думаете?
На вкус Андре-Луи, тон у Бине был слишком льстивым и вкрадчивым.
– Я думаю о вас в роли Скарамуша.
– Фантазия, – сказал Андре-Луи. – Вы, конечно, смеетесь.
– Ничуть. Я вполне серьезен.
– Но я же не актер.
– Вы мне говорили, что смогли бы играть.
– О, при случае… возможно, маленькую роль…
– Но, сыграв большую роль, вы можете прославиться за один вечер. Многим ли выпадал подобный шанс?
– Я не стремлюсь к этому, господин Бине. Не сменить ли нам тему? – У него был ледяной тон еще и потому, что он почуял в поведении Бине какую-то скрытую угрозу.
– Мы сменим тему, когда это будет угодно мне, – сказал Бине, обнаруживая стальную хватку, таящуюся под вкрадчивостью. – Завтра вечером вы будете играть Скарамуша. У вас гибкий ум, идеальная фигура и едкий юмор, как раз подходящий для этой роли. Вы должны иметь большой успех.
