4 апреля Геббельс включил в дневник свои директивы по пропаганде, подготовленные им накануне. Он подчеркивал: «Вся немецкая политика в области пропаганды и информации должна служить исключительно тому, чтобы укрепить сопротивление, увеличить военные усилия и поднять боевой дух родины и фронта… Главная задача прессы и радио – разъяснять немецкому народу, что западный противник вынашивает те же гнусные цели и те же дьявольские планы уничтожения немецкого народа, что и восточный, и только для видимости пользуется более цивилизованными методами, чтобы обмануть немецкий народ и поймать его на удочку… Следует ярко показывать и комментировать подвиги людей на фронте и на родине. Их нельзя расценивать как отдельные примеры, они должны быть стимулом для всех и призывом ко всей нации следовать светлым образцам в борьбе за нашу свободу». Геббельс призывал разъяснять читателю, «что наша борьба не на жизнь, а на смерть требует напряжения всех сил и мобилизации всех человеческих и моральных ресурсов».
«Революционная» борьба Геббельса за власть
Моральный кризис в Германии сопровождался падением доверия к начальству любого уровня. 3 марта Геббельс признавал: «Слишком ругают офицеров. На них пытаются возложить вину за все неудачи, что приводит в войсках к серьезному подрыву их авторитета». Однако, как справедливо признавал Геббельс, критикой офицеров дело не ограничивалось. В тот же день он писал: «В поступающих ко мне письмах резкой критике подвергается наше военное руководство в целом, а теперь, и лично фюрер». 13 марта Геббельс повторял: «Критикуя в целом военное руководство, он (народ. – Прим. авт.) уже не щадит и фюрера. Его упрекают прежде всего в том, что он не принимает решений по главным военным вопросам, и в первую очередь кадровым».
Чтобы преодолеть кризис Геббельс предлагал «революционные перемены». 28 марта Геббельс писал: «Теперь очень важно, чтобы мы, в руководстве и в ближайшем его окружении, боролись, держались и были стойкими. Следует мыслить по-революционному и прежде всего, действовать по-революционному. Пришел час, когда нужно сбросить последнюю буржуазную скорлупу. Никакие половинчатые меры теперь уже не помогут. Пробил час людей, не знающих полумер, и действий, свободных от всякой половинчатости. Даже если обстановка действительно ужасна, с ней все же можно справиться, приложив все наши силы».
Геббельс объявлял, что даже видные руководители правительства и нацистской партии являются «наполовину бюргерами». К ним он относил не только Шпеера, Геринга, но и Бормана. 28 марта он писал: «Теперь же к власти нужно привести революционеров. Я обращаю на это внимание фюрера, однако фюрер говорит мне, что в его распоряжении очень немного таких людей. Даже наши гаулейтеры на западе во многих случаях оказываются совершенно беспомощными людьми».
Эта «революционная» демагогия нужна была Геббельсу для оправдания своих действий, направленных на отстранение от власти тех, кого он объявлял «бюргерами». Особые усилия Геббельс прилагал для смещения Геринга, который номинально оставался преемником Гитлера. Последние страницы дневника Геббельса пестрят выпадами в адрес руководителя ВВС. 28 февраля 1945 г. Геббельс, восхваляя Гитлера и объявляя его «стоиком и верным последователем Фридриха Великого», писал: «Это должно быть образцом и для всех нас… Если бы только Геринг не был такой белой вороной. Он не национал-социалист, он просто сибарит, не говоря уже о том, что он не последователь Фридриха Великого». Затем сравнив Геринга с Дёницом в пользу последнего, Геббельс замечал: «Жалко, что такой человек не представляет партию, а ее представляет Геринг, у которого столько же общего с партией, сколько у коровы с исследованием радиации. Но… эту проблему нужно решить. Нет смысла замалчивать факты, и, если хотят щадить фюрера молчанием, это не принесет никакой пользы».
Через несколько фраз Геббельс опять возвращался к Герингу. Он писал: «Если кто-нибудь, вроде Геринга, идет совсем не в ногу, то его нужно образумить. Увешанные орденами дураки и некоторые надушенные фаты не должны быть причастны к ведению войны. Либо они исправятся, либо их надлежит устранить. Я не успокоюсь, пока фюрер не наведет здесь порядка. Он должен изменить Геринга внутренне и внешне или выставить его за дверь».
Он был уверен, что рейхсмаршал «грубо нарушает правила приличия, повсюду появляясь при нынешнем военном положении, как первый офицер рейха, в своей серебристо-серой форме. Как по-женски ведет он себя перед лицом событий! Надо надеется, что фюреру теперь удастся сделать из Геринга человека».
Объектами атак Геббельса были даже жена Геринга и люди из окружения рейхсмаршала. Геббельс писал: «Фюрер рад, что жена Геринга переселилась теперь в Оберзальцберг; она всегда оказывала на него только плохое влияние. Да и вообще все окружение Геринга не стоит ломаного гроша. Оно не только не обуздывало его тягу к изнеженности и наслаждениям, а, наоборот, побуждало его предаваться им еще больше».
Геббельс не ограничивался излияниями своей неприязни к Герингу на страницах дневника. Надиктованное им было повторением того, что он высказывал Гитлеру накануне. При этом он учитывал, что, помимо Гитлера, его слушают и близкие к фюреру люди. Он завершал рассуждения о Геринге словами: «У меня сложилось впечатление, что эта беседа с фюрером попала в точку. Мы разговариваем так громко, что адъютанты могут слышать нас у двери. Они очень обрадованы. Эти бравые молодые люди заинтересованы только в том, чтобы партии вернули ее подлинную сущность, потому что только в этом заложена возможность изменить ход войны. Все эти молодые люди стоят на моей стороне и видят во мне человека, который без обиняков выскажет фюреру то, что они думают и что должно быть высказано».
5 марта 1945 г. Геббельс записал, что в беседе с Гитлером он еще раз вернулся «к вопросу о нашей военной авиации». Рейхсминистр получил поддержку: «Фюрер разражается безудержной критикой в адрес Геринга и наших ВВС. Он видит в Геринге подлинного виновника развала авиации». Геббельсу этого было мало, и он задал Гитлеру «вопрос, почему же он тогда не позволяет сменить командование ВВС». Ответ Гитлера («нет подходящего преемника») не удовлетворил Геббельса.
12 марта Геббельс записал: «Фюрер снова несколько раз говорил с Герингом, но безуспешно. Как личность Геринг совершенно опустился и впал в летаргию. Фюрер говорит об этом весьма недвусмысленно. Но невозможно побудить его произвести какие-либо кадровые перемещения в нашей авиации или хотя бы навязать Герингу трудолюбивого статс-секретаря, что я неустанно предлагаю сделать. Фюрер не ждет от этого человека слишком многого; кроме того, он утверждает, что у него нет человека, который мог бы подойти для такого поста. Я возражаю, что такой статс-секретарь, по крайней мере, мог бы навести порядок в неразберихе военной авиации; но фюрер считает, что если такой человек вообще захочет попытаться сделать это, то Геринг его быстро усмирит, ибо не потерпит возле себя видной личности; да, впрочем, у Геринга нет оснований опасаться такого человека, поскольку фюрер никогда не откажется от своего рейхсмаршала. Какая трагедия с нашей военной авиацией! Она пришла в полный упадок, и не видно возможности снова поднять ее. Она попросту утратила почву под ногами».
