От автора
Пора открыть одну тайну, о которой известно очень мало. Я наконец-таки попытаюсь ответить на вопрос: «А почему физики пишут стихи?».
Для этого мне потребовалось побывать на «Школе физиков», что проходит в одном из пригородов Северной столицы.
После завтрака мы отправлялись за границы нашей Вселенной, где приходилось жить по совсем иным законам, чем на Земле. Там, где господствуют звезды из алмазов, «черные дыры», малые и большие карлики, путешествовать было чрезвычайно интересно, потому что не существовало ни времени, ни пространства, а встречались лишь потоки неведомых частиц, в сути и характере которых ученые и пытались разобраться.
После обеда (куда обязательно возвращались все!) иные вновь отправлялись в свои Галактики, но большинство погружалось в микромир, потому что здесь было не менее интересно, чем во Вселенной. Ускорители элементарных частиц – эти удивительные руки физиков – позволяют проникать не только в глубины частиц, но и самой материи. Более того, они помогают «конструировать» этот мир, что само по себе уже не только увлекательно, но и полезно, потому что, к примеру, те же самые протонные потоки, направленные точно на злокачественную опухоль, убивают ее. Медицина и физика столь тесно переплелись в наше время, что подчас уже трудно разделить, где кончается одно и начинается другое.
В общем, эти дни в Доме кинематографистов в Репино наполнены событиями необычными и очень интересными, потому что здесь проходит граница между познанным и Неведомым, и ученые каждый день забегают за эту грань, чтобы взглянуть на те «пейзажи», что открываются там. Впрочем, физики называют это «бесконечным и нескончаемым полем боя идей». В «Школе» обычно принимают участие более 150 ученых.
Была добрая традиция: к «физикам» регулярно приезжали «лирики». В прошлом именно среди ученых они находили самую благодарную публику. Вовсе не случайно, что вечерами во время работы «Школы физиков» выступали поэты и писатели, актеры и деятели искусств. В 60-е годы только в таких аудиториях звучали песни Булата Окуджавы и Владимира Высоцкого. Барды приезжали в города физиков, и отсюда их песни разносились по всей стране. Кстати, именно в Гатчине перед учеными Петербургского Института ядерной физики Владимир Высоцкий пел впервые многие свои песни. Здесь звучали знаменитые строки о том, что «купола в России кроют чистым золотом, чтобы чаще господь замечал…»
Жаркие споры «физиков» и «лириков» шли до рассвета, а затем продолжались после заседаний по космологии и разгорались с новой силой. Отчеты о таких диспутах печали молодежные газеты, и в споре «физиков» и «лириков» участвовала вся страна. Это было время мечтателей как в науке, так и в искусстве.
Ныне популярные «лирики» требуют денег. Они готовы приехать к ученым во время работы «Школы физиков», но им нужно платить столь высокие гонорары, что физикам на эти средства легче построить новые ускорители. Постепенно связь «физиков» и «лириков» у нас порвалась. Да и возможна ли она в условиях дикого рынка, когда даже романтика начала измеряться в «зеленых»?
«Лириков» уже не интересуют звезды и галактики, а «физики» сами начинают писать стихи, потому что в научных городках «немыслима жизнь без искусства, без художников и чудаков…»
А потому звучат строки:
…миры сшибаются с мирами,
ядро вонзается в ядро…
летят продольные нейтрины,
неприкасаемы, незримы,
через Вселенной пестроту
беспечно, как сквозь пустоту…
Поэтов всегда следует искать там, где творчество. И не имеет значения, идет речь о кварках во Вселенной или о человеческих страстях.
«Видно, нам, физикам, придется заняться и поэзией», – пошутил один из ученых. А затем он прочитал очень неплохие стихи:
Никто на свете не разбудит
Души, ушедшей на покой.
Но на Земле, тебе чужой,
Твои скитаться песни будут.
Мне повезло, что я вспомнил автора. Это был выдающийся физик ХХ века, научный руководитель первой АЭС академик Дмитрий Иванович Блохинцев.
Пожалуй, именно он подтолкнул меня к поиску поэтов среди ученых. Оказалось, их совсем не мало! Ну, вспомним хотя бы президента Академии наук академика А. Н. Несмеянова или академика Алексея Сисакяна, моего друга, так бесконечно рано ушедшего от нас…
Они писали прекрасные стихи, коим завидовали даже известные поэты – знаю это не понаслышке.
Что-то с нами
всё случается;
то пожар, то взрыв «случайный»,
даже летом снегопад…
Отчего всё получается
невпопад?
Два томика стихов Алексея я всегда беру с собой в Саров и в Снежинск, когда судьба забрасывает меня туда. Стихи физика помогают мне лучше понять и оценить, что происходит в этих необычных городах, где находятся Федеральные ядерные центры России. Кстати, там тоже есть свои барды и поэты, но почему-то они стесняются рассказывать об этом, предпочитая оставаться «физиками», а не «лириками».
Так что рассказ под поэтической строкой «От сохи до ядерной дубины» все-таки посвящен физике и физикам, тем самым ученым и конструкторам, которые создают самое страшное оружие нашего времени…
Академик Виктор Михайлов: «Счастье жить и творить»
Жизнь свела меня с Виктором Никитовичем Михайловым в один из самых драматических моментов нашей истории. Это было окончание холодной войны, и две страны, противостоящие друг другу полвека, должны были честно «выложить свои козыри», приоткрыть секреты и наконец-то открыто признать, что накоплено ядерного и термоядерного оружия слишком много, а потому безопасность планеты становится призрачной.
Новые времена потребовали и новых людей. Не только специалистов высочайшего класса – дилетанты теперь уже вызывали лишь улыбку, но и людей с широчайшим кругозором, чутко улавливающих перемены на планете, а главное – умеющих четко выражать свою точку зрения.
Михайлов всегда был «оружейщиком». Он не менял свои взгляды с приходом нового лидера, он всегда оставался самим собой, даже в те минуты, когда ему было это крайне невыгодно… Что греха таить, члены правительства не пользовались авторитетом в среде ученых – новая власть, к сожалению, поставила отечественную науку в крайне тяжелое положение. Как министр, Михайлов всегда поддерживал ученых, не только ядерную физику, но и науку в целом. Однако в Академии наук все-таки сначала он был министром, а потом уже ученым, что, кстати сказать, по отношению именно к Михайлову неверно – он всегда сначала был ученым… Академия – организация инерционная, и под это «колесо» Виктор Никитович «попадал» трижды – его заслуги как ученого признавали все, но аллергия к чиновникам все-таки побеждала, и Михайлов не набирал нужного количества голосов. И вдруг на очередном Общем собрании РАН я узнаю, что Михайлов сразу выдвигается в академики, минуя стадию член-корреспондентов… Да, в истории Академии такие случаи были, кстати, в том же Арзамасе-16, где работал Сахаров, но то были все же исключения, а не правило. И все-таки Михайлов решил стать «исключением»! Дерзость? Самоуверенность? Извините, но, может быть, нахальство? Нет! Это уверенность в своих силах, в том, что уже сделано – и академики проголосовали «за»! Я считаю, что этот факт говорит о многом: как о самом кандидате, так и об Академии – талант должен быть оценен по достоинству, и если такое случается, то свидетельствует о коллективной мудрости Академии… Кстати, Михайлов оказался единственным, кто был избран из государственных чиновников – в Академию мечтали попасть многие из высших руководителей страны, но они были забаллотированы. И это еще один штрих нашей действительности, в которой Виктору Никитовичу Михайлову отведена особая роль.
