Разумеется, время все лечит, даже и те «язвы крепостничества», какими были ранние театры. В 1896 г. в Нижнем Новгороде был построен новый театр, красивейший во всем Поволжье: с голубой плюшевой обивкой лож и кресел, ярким электрическим освещением: на сцене горело 450 ламп, в зале – около 400. Правда, с доходами дело обстояло хуже: старая театральная труппа медленно умирала, театр заполнялся наполовину, антрепренер Волгин прогорел, не закончив антрепризы. Затем артист Собольщиков-Самарин организовал из артистов «товарищество на марках», и дело наладилось. Труппа получила от города театр в арендное содержание; через день давался спектакль в здании театра, а раз в неделю играли во Всесословном клубе (128; 561).
Изобилием театров и их высоким (во всех отношениях) качеством, разумеется, в первую очередь отличались обе столицы. Это не касается театров Императорских, которые хотя и давали платные публичные спектакли, но все были убыточны, так что здание Нового театра в Москве было в 1907 г. сдано в аренду купцу Зимину, который давал там оперные спектакли вплоть до 1917 г. В конце XIX в. на содержание Императорских театров ежегодно тратилось 2 млн руб. субсидий. Всего к началу ХХ в. в Петербурге было 12 театров, включая 3 основных Императорских (без придворных); в Москве – 11, из них 3 Императорских; в Варшаве – 4 правительственных. В прочих городах, в том числе и некоторых уездных, было по одному, редко по два (в Баку, Бердянске, Вильно, Витебске, Житомире, Казани, Козлове, Кременчуге, Курске, Люблине, Минске, Оренбурге, Полоцке, Саратове, Симбирске, Сызрани, Тамбове, Таганроге, Томске, Харькове, Царицыне, Ярославле), еще реже по три (в Екатерино славле, Киеве, Смоленске, Уфе) или по четыре (в Барнауле, Воронеже, Нижнем Новгороде, Одессе). С отменой театральной монополии Императорских театров возникло множество бродячих театральных антреприз. Предпринимателями для них строились специальные здания, сдававшиеся в аренду (например, помещение нынешнего московского театра им. Вл. Маяковского).
Обилие театров должно было послужить понижению цен на билеты. Действительно, в Петербурге к началу ХХ в. в Александринском театре цены на билеты были от 17 коп. в райке до 13 руб. 80 коп. в ложах 1-го яруса, в Мариинском – от 27 коп. на галерее 4-го яруса до 17 руб. 20 коп. в ложах 1-го яруса, в Михайловском – от 42–55 коп. на галерке до 11 руб. 60 коп. – 20 руб. 60 коп. в ложах 1-го яруса на русской и французской драмах соответственно. Правда, в цены мест включался и благотворительный сбор (44; 223).
Конечно, театры, особенно Императорские и казенные, кроме того, что являлись коммерческими предприятиями, должны были выполнять и побочную задачу воспитания зрителя. Только коммерческие соображения вызвали к жизни такое, чисто русское, явление, как балаганы. Примечательно, что они поначалу занимали именно центр города, и, прежде всего, в столице, то есть места скопления публики; и устраивались балаганы во время массовых гуляний, на масленицу и святки, когда резко повышался спрос на развлечения. В Петербурге под народные гуляния отводилась Адмиралтейская площадь. «Уже на одно это стоит обратить внимание, – писал А. Н. Бенуа. – В те годы, с самого времени царствования Николая Павловича, считающегося таким притеснителем народной самобытности, масленичная ярмарка с ее гомоном и всяческим неистовством происходила под самыми окнами царской резиденции, что особенно ярко выражало патриархальность всего тогдашнего быта. Затем, в 1875 г., балаганы были перенесены на Царицын луг (Марсово поле. – Л. Б.), где они устраивались приблизительно до 1896 г… Это удаление от дворца означало, пожалуй, известную опалу, однако и на Царицыном лугу балаганы продолжали пребывать в центре столицы и даже в парадной ее части у самого Летнего сада» (15; I, с. 289–290). Правда, в Москве с ее тесной застройкой исторического центра балаганы пришлось устраивать все же на окраине: сначала под Новинским бульваром, на спуске к Москве-реке, а потом и вовсе на Девичьем поле. О балаганах как зрелище расскажем позже, здесь же отметим лишь их коммерческий характер. Играли по 8 раз в день с перерывами по 10 минут. Первые действующие лица получали до 300 руб. Сбор крупного балагана за неделю составлял до 30 тыс. руб., но и расходы достигали 25 тыс., куда входила высокая плата за землю (в Петербурге до 25 руб. за квадратную сажень). Ложа стоила 10 руб., кресло 2 руб., скамьи от 60 до 20 коп. с солдат, детей и стоячих зрителей брали гривенник.
К концу XIX в. перемены в характере публики и появление технических средств несколько изменило характер балаганов. Они даже стали получать затейливо-заманивающие названия: «Механический и отробатический театр», «Механический театр-метаморфоз», «Метаморфоз, комические виртуозы и туманные картины», «Эквилибро-гимнастикопантомимы-танцы-театр». Спектакли длились по 30–40 минут, начинаясь в полдень и заканчиваясь в 9 часов вечера, так что успевали показать до 5–6 представлений. Считалось, что при средней входной плате в 10 коп. эти балаганы обслуживали в год 5 млн посетителей, хотя предполагалось, что в действительности посетителей было гораздо больше. Некоторые балаганы зарабатывали до 500 руб. в год. Фактически родившееся из балаганного зрелища новое явление – театр миниатюр, в коммерческом отношении ничем не выделялась: и здесь представления были короткими, шли весь день без перерыва, а публика ничем не отличалась от балаганной.
Коммерческим зрелищным мероприятием был и цирк, пришедший в Россию в начале XIX в. В основном это были конные труппы парижского цирка Франкони, Турниер, Чинизелли и др. Первый стационарный цирк был построен в Петербурге в 1827 г. Во второй половине XIX в. конный цирк стал дополняться другими видами представлений, и особенно популярной на рубеже XIX – ХХ вв. цирковой французской борьбой и атлетикой. В конце XIX в. начались и выступления с дрессированными животными: требовалось привлекать зрителя… Крупнейшими цирками стали петербургский Чинизелли (с 1877 г.), московский Соломонского на Цветном бульваре (с 1880 г.) Существовали и многочисленные разъездные труппы. В крупных городах функционировали крохотные бродячие труппы, показывавшие акробатику, в том числе на легких переносных снарядах, французскую борьбу, атлетику с гирями и цепями, номера с небольшими дрессированными животными (обычно собачками); они давали краткие представления во дворах доходных домов в сопровождении шарманки.
Вследствие занимательности, яркости, праздничности, азартности зрелищ, особенно французской борьбы, а также относительной дешевизны, цирк пользовался огромной популярностью во всех слоях городского общества. Что касается уличных, точнее, дворовых представлений, то там, естественно, билетов для зрителей быть не могло, а доход артистов составляла добровольная плата части зрителей в виде монет в 15–20 коп., выбрасываемых из окон.
На рубеже XIX–XX вв. балаганное по существу зрелище переносится на экран: появился кинематограф. Впервые знаменитая лента братьев Люмьер с идущим на зрителей курьерским поездом была показана в России в 1896 г. на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде, а в Москве первый показ был в том же году в саду «Эрмитаж». В провинциальной Костроме примерно с 1900 или 1902 г. среди балаганов, воздвигавшихся на Пасху на Сусанинской площади, ежегодно появлялся деревянный балаган, где помещался «Иллюзионный электробиоскоп Рихтера» А затем число кинотеатров стало быстро увеличиваться: считалось, что в 1910-х гг. их было около 3 тыс., и только в Петербурге к 1910 г. их насчитывалось 150, а в Москве в 1913 г. – 67. Правда, есть мнение, что их было вдвое меньше, 1,5 тыс., и большинство из них были маленькими, на несколько десятков мест, так что в день за все сеансы (довольно короткие) обслуживалось человек по 200; но и тогда количество посещений составляло 75 млн! В ту пору писали: «Электрические театры плодятся, как грибы после дождя». Современник отмечал, что в 1904–1905 гг. «в Петербурге, на Невском… трудно было бы отыскать большой дом, в котором не было бы такого театра. В некоторых домах их было по два и даже по три». Кинотеатры размножались так активно, что полиция, опасаясь пожаров, запретила ставить их ближе, чем в 300 м друг от друга! В переписке А. А. Блока отмечены» вертящиеся картинки» жизни, запойно завлекающие прохожих как питейные дома» (Цит. по: 55; 206). Под большинство кинотеатров использовались для этого помещения в жилых домах, иногда в лабазах и сараях. Функционировали даже передвижные киноустановки с автономными источниками электроэнергии на фургонах и баржах. В 1906 г. приволжские города обслуживала баржа-синематограф С. Троицкого с небольшой собственной электростанцией. Через два года ее сменила баржа «Наяда». Сараи затягивались раскрашенными полотнищами, устанавливались вывески из разноцветных электролампочек. Места на стульях стоили в Москве 40 коп., впереди, на скамьях – по 25 коп. А сзади тянула шеи десятикопеечная «серая публика». В костромском «Иллюзионном электробиоскопе» была устроена небольшая сцена, затем место для оркестра из трех-четырех человек, примерно две трети балагана занимали сидячие места на обычных лавках, первый ряд которых был обит коленкором, а сзади были стоячие места. Аппарат освещался ацетиленовой лампой.
