За очередной страницей открылась дыра, зияющая в середине книжного листа. Вырезанная в толще тома, она представляла собой квадратное отверстие со стороной в три дюйма и глубиной в дюйм.
Профессор ахнул, увидев такое варварство.
Грей склонился к самой книге. Несомненно, это отверстие предназначалось для того, чтобы спрятать и сохранить в нем что-то ценное. Не оборачиваясь, Грей протянул руку к Рейчел. Та сунула руку во внутренний карман плаща.
Все догадались, что было когда-то спрятано в книге.
Рейчел вложила Грею в руку кожаный мешочек. Похоже, его сшили из той же самой кожи, из которой был выполнен переплет книги. Грей положил мешочек в отверстие. Оно оказалось для него в самый раз.
— Отец Джованни похитил артефакт, но оставил Библию, — задумчиво произнес Грей, мысленно представив себе высохший палец внутри мешочка. — Почему?
В этом единственном слове содержалось сразу несколько вопросов. Профессор добавил еще один.
— И почему Марко никому об этом не рассказал?
— Возможно, рассказал, — холодно заметила Сейхан. — Раз за ним охотились и в конце концов его убили, значит, он кому-то рассказал о своей находке.
— Она права, — вынужден был признать Грей. — Быть может, отец Джованни не открыл все, что ему удалось узнать, — в частности, он, по-видимому, умолчал про Библию, однако все-таки сказал достаточно, чтобы подписать себе смертный приговор.
— О господи… — внезапно прошептал Бойл. Грей обернулся к нему.
— Года два тому назад Марко связался со мной. Ему были нужны деньги, чтобы продолжать исследования. Я сказал, что корпорация «Виатус», спонсирующая мои раскопки, возможно, согласится финансировать связанные с ними вспомогательные работы. Я дал ему координаты человека, с которым был связан. Главы научно-исследовательского отдела. Кристы Магнуссен.
Сейхан, стоявшая позади Грея, напряглась, но ничего не сказала.
— И с тех пор у меня от Марко больше не было никаких известий. — Профессор был сражен внезапной догадкой. — Я полагал, он просто обо мне забыл. И сам я не вспоминал о нем до этих событий. Господи, неужели я вывел беднягу прямо на его собственных убийц?
Грей мысленно прокрутил это предположение. В нем был свой смысл. «Виатус» мог нанять отца Джованни, особенно если тот пообещал найти лекарство от той заразы, что убила мумии из торфяника. Разве можно было ему отказать? Однако в ходе своих расследований отец Джованни наткнулся на нечто такое, что привело его в ужас и заставило бежать в Рим, где он собирался встретиться с Виго-ром Вероной и выложить ему все, что знал. Очевидно, те, кто его нанял, проведали об этом и решили его устранить.
Профессор зажал рукой рот, все еще не в силах оправиться от потрясения. Другой рукой он поспешно перевернул нетронутые листы обратно, закрывая дыру в Библии, скрывая надругательство над священной книгой, словно это могло каким-то образом искупить его собственную вину.
Принимая кожаный мешочек от Грея, Рейчел сказала:
— Отец Джованни похитил артефакт, но главный вопрос заключается в том, кто оставил здесь этот мешочек и зачем.
Ее слова вернули всех в самое сердце загадки. От ответов на эти вопросы зависела жизнь Рейчел.
— Возможно, я смогу ответить на вопрос о том, кто оставил эту Библию, — сказал профессор.
Он сделал глубокий вдох и выдох, пытаясь успокоиться. Удивленный, Грей повернулся к нему.
— И кто же?
— Скорее всего, владелец Библии.
Профессор указал на внутреннюю поверхность книжной обложки. К ней был приклеен тонкий листок пергамента.
До этого все внимание Грея было приковано к содержимому книги, и он не обратил внимания на этот маленький листок. Теперь он изучил его. Как и всю книгу, лист покрывали сложные узоры, но в середине затейливыми буквами было выведено имя, возможно, владельца этой бесценной книги.
Бойл прочитал вслух:
— Мэл Мэдок О'Моргайр.
Грею это имя ничего не говорило. Должно быть, недоумение красноречиво отразилось у него на лице.
— Всем, кто живет в здешних краях, это имя хорошо знакомо, — объяснил профессор. — Особенно тем, кто занимается моим ремеслом.
— И кто это такой?
— Один из самых почитаемых ирландских святых, по известности уступающий только святому Патрику. При рождении он получил имя Мэл Мэдок, однако латинизированный вариант звучит как «Малахия».
— Святой Малахия, — сказала Рейчел, очевидно, узнав это имя.
— Кто он такой? — спросил Грей.
— Святой Малахия родился приблизительно в том же году, когда была написана «Книга Судного дня». — Профессор помолчал, давая возможность осознать всю значимость этого. — Одно время он был аббатом в Бангоре, но впоследствии стал архиепископом. Много времени он проводил в паломничествах.
— Так что он, скорее всего, бывал здесь? Бойл кивнул.
— Малахия был очень интересным человеком. Можно сказать, свой архиепископский сан он носил скрепя сердце. Малахия предпочитал путешествовать, встречаться как со своей паствой, так и с язычниками, распространяя среди них слово Евангелий. Он легко вращался в обеих сферах и в конце концов добился установления прочного мира между католической церковью и теми, кто придерживался старых верований.
Грей вспомнил утверждение профессора о том, что последние язычники развернули войну против христианства, возможно, используя биологическое оружие, полученное от древних.
— Вы полагаете, что частью этого мирного соглашения стали знания о болезни и исцелении от нее, тот самый легендарный ключ к «Книге Судного дня»?
— Определенно Малахия оставил здесь свои следы, — указал на книгу профессор. — Но есть также еще та причина, по которой он был канонизирован, по которой его сочли достойным стать святым.
— Это еще что?
— Вот в чем загвоздка, — продолжал профессор. — На протяжении всей своей жизни Малахия славился своей чудесной способностью излечивать болезни. Этому святому приписывается долгий перечень чудодейственных исцелений.
— То же самое можно сказать и про остров Бардси, — заметил Грей.
— Но я также вспоминаю другую историю, связанную с Малахией. Родившуюся в моей дорогой Шотландии. Как-то раз Малахия, проезжая через Аннандейл, попросил местного лорда помиловать одного воришку. Лорд обещал выполнить его просьбу, однако вор был все-таки повешен. Придя в гнев, Малахия проклял лорда — после чего тот умер сам, а вместе с ним и все его домочадцы.
Профессор многозначительно посмотрел на Грея.
— Исцеление и проклятие, — пробормотал тот.
