— Мой фрегат! — воскликнул граф. — Наконец-то! Возвращается хозяин Залива!
— Молчите, сеньор ди Вентимилья, — сказала маркиза, — вы же не знаете, где укрываются испанцы, которые получили приказ захватить ваше судно. Не верьте этому спокойствию: оно может оказаться скорее видимым, чем реальным; действуйте осмотрительно. Возможно, за всеми нашими движениями следят сотни глаз.
Потом она повернулась к неграм, державшим длинный шест, к которому был подвешен гамак, и сказала им:
— В мой купальный павильон! Быстрее!
Четверо носильщиков пустились бегом; они забрались на небольшой холмик, потом спустились на длинный песчаный пляж, усыпанный неимоверным множеством раковин устриц и панцирями черепах.
Изящный купальный павильон маркизы высился посреди группы пальм, примерно в двухстах метрах от моря; он был построен из дерева, также в мавританском стиле; на его грациозной башенке развевался флаг маркизов де Монтелимар; павильон окружал маленький сад.
Две молодых метиски, услышав голоса носильщиков и сопровождавших, быстро вышли из дома, чтобы помочь маркизе спуститься; граф ди Вентимилья, однако, был проворнее и вынул маркизу из гамака.
— Прибыл мой посланец? — спросила прекрасная андалусийка у женщин.
— Да, хозяйка.
— Входите, друзья. Я пойду впереди.
Она пересекла садик и ввела графа, Буттафуоко и двоих авантюристов в маленький зал на первом этаже, скудно обставленный легкой, изящной мебелью, почти исключительно бамбуковой, и множеством терракотовых ваз, в которых стояли огромные букеты цветов, расточавших вокруг нежный запах.
Маркиза села перед столом из красного дерева, вырезанным с большим вкусом и отделанным серебром, и сделала знак графу и его друзьям сделать то же, а потом обратилась к метискам, следовавшим за нею:
— Позовите гонца.
Мгновение спустя, учтиво поклонившись, вошел мулат, высокий, сильно загорелый, мускулистый, с гордым взглядом.
— Ты выполнил мой наказ? — спросила его маркиза.
— Да, хозяйка.
— Ты смог пристать к фрегату, не вызывая подозрений?
— Я подплыл к самому борту и предложил рыбу, выловленную мною сегодня утром.
— Ты говорил с лейтенантом?
— Да, хозяйка.
— Ты сообщил ему об опасности, какой он подвергается, а также о том, что граф скоро прибудет?
— Лейтенант готов ко всему и ждет капитана. Он принял все меры, чтобы не вызвать подозрений.
— Можешь идти.
— Сеньора, — сказал взволнованный граф, — я не ожидал подобной услуги со стороны женщины, которая должна бы быть злейшим врагом флибустьеров.
— Я только защищаю своих гостей и покровительствую им! — улыбнулась маркиза. — На моем месте вы сделали бы то же самое.
— Я бы дал убить себя за вас, — ответил граф с таким энтузиазмом, что это дало повод прекрасной испанке снова улыбнуться и глубоко вздохнуть.
— Не сомневаюсь в этом! — сказала молодая вдова, проведя рукой по лбу. Потом она спросила: — Когда вы отправитесь на судно, граф?
— Немедленно, если это возможно.
— На пляже у меня есть шлюпка. Передаю ее в ваше распоряжение. Впрочем, я понимаю ваше нетерпение. Сделайте вид, что отправляетесь на рыбную ловлю вместе с моими неграми, и в подходящий момент вы пристанете к фрегату. Старайтесь, чтобы вас не заметили мои соотечественники. Больше, чем уверена, что они внимательно наблюдают за морем, а в лесах уже спрятана артиллерия.
Она поднялась, охваченная нескрываемым волнением, и, пока Мендоса, Буттафуоко и гасконец опустошали принесенные им метисками чашки с шоколадом, повела графа в садик, окружавший прелестный домик.
— Сеньор граф, — сказала она, устремляясь под тень гигантской пальмы, — неужели мы больше не увидимся?
В голосе маркизы слышалось такое возбуждение, что сеньор ди Вентимилья, был им глубоко тронут.
— Надеюсь, сеньора, — ответил он, — что мы еще встретимся, прежде чем я покину Мексиканский залив. Я не могу забыть прекрасную женщину, которой дважды был обязан жизнью.
— Когда же?
— Кто может это сказать, маркиза? Я не вернусь в Сан-Доминго, пока не закончу своей миссии.
— А куда вы теперь направляетесь?
— Найти вашего деверя и флибустьеров, которые до сих пор господствуют по обе стороны Панамского перешейка.
Маркиза некоторое время молчала, уставившись в землю, потом нервным движением она сорвала орхидею и протянула ее графу:
— Сохраните ее в память обо мне.
— Когда мне будет угрожать смерть, маркиза, этот данный вами цветок, окажется на моем сердце, — ответил корсар. — Для меня этот цветок станет драгоценным талисманом.
Маркиза подняла голову, и граф сразу же заметил, что темные глаза прекрасной андалусийки увлажнились.
В этот момент появился Буттафуоко.
— Сеньор граф, — начал он, — шлюпка готова, пришел момент расстаться. Я возвращаюсь к своим буканьерским занятиям.
— Вы оставляете меня? — спросил сеньор ди Вентимилья с болезненным изумлением. — Я считал, что последуете за мной.
— Там, в моем бедном жилище, остался мой помощник, который, быть может, подвергается серьезным опасностям, — ответил охотник. — Кто знает, возможно, однажды мы встретимся в каком-либо из городов Центральной Америки. Я сражался в рядах флибустьеров вашего дяди, Черного корсара, и теперь мне жаль отказываться сражаться вместе с его племянником.
Они вышли из сада в сопровождении Мендосы, гасконца и четырех негров, увешанные сетями, для того чтобы заставить испанские полусотни, возможно, сидящие в засаде в лесу, поверить, что они отправляются ловить маркизе на ужин рыбу.
Они подошли к калитке; прекрасная андалусийка остановилась, глядя влажными глазами на графа.
— Прощайте, сеньор, — сказала она, протягивая руку. — Я буду молить Бога, чтобы он уберег вас от пушек и аркебуз моих соотечественников. Помните обо мне всегда и не забывайте: если вам будет необходимо мое покровительство, я всегда готова еще раз спасти вас.
Граф, казавшийся не менее растроганным, галантно поцеловал маркизе руку, тогда как Буттафуоко оперся на свою аркебузу, скрестив руки на кончике ствола.
Он тоже внимательно смотрел на графа.
— Друг, — сказал ему сеньор ди Вентимилья, протягивая правую руку, — благодарю за все, что вы сделали для меня… А теперь скажите мне свое настоящее имя. Вы обещали.
Мимолетное волнение исказило черты буканьера.
— Зачем? — спросил он хриплым голосом. — Я позволил ему упасть, и навсегда, на дно атлантической пучины в момент перехода через экватор… Кто теперь помнит обо мне во Франции? Для своей родины я умер, …а также для сестры… для…
