Изображая бесстрашие, которого вовсе не чувствовала, Стелла распрямила плечи и направилась к калитке. Она не позволит ему запугать ее. Он отошел, но только на один шаг и, когда она попыталась проскользнуть мимо него, в последний момент выставил руку и наклонился к ней. В его дыхании чувствовались винные пары.
— А что такое? Лесбиянки не умеют готовить? Или у вас готовит твоя подружка? Знаешь, что я тебе скажу — тебе нужен настоящий мужик, который научил бы тебя подмахивать, как это полагается хорошей жене.
В одну секунду ее страх переплавился в ярость.
— Я скорее трахнусь с Элвисом.
Гарланд выпрямился, его толстые губы расползлись в ухмылке.
— Может, я брошу тебя туда к нему — и ты попробуешь. В плавнях всякие несчастья частенько случаются.
Стелла понимала, что это не пустая угроза. От этого мерзавца всего можно было ожидать. Не секрет, что Гар со своими дружками уже подстраивал такие несчастья. По этой причине ее отец ни разу не пропустил платежа.
Она оттолкнула его руку, но он вцепился в нее — его глаза заволокло свинцовой ненавистью.
В этот момент раздался крик — громкий, резкий и исполненный ужаса. Оба повернулись. Кричали в палаточном лагере.
Глава 14
Лорна в одиночестве сидела на борту пограничного катера, плавно скользившего по узкой протоке, берега которой поросли древними кипарисами. Низкое урчание двигателя убаюкивало ее, и она отдыхала, оглядывая дельту.
В полумиле впереди двигались аэроглиссеры, издавая более резкий звук. В темноте их прожектора напоминали болотные огни. Гораздо ближе на ветках посверкивали светляки, время от времени перелетавшие через протоку.
Она прислушивалась к дыханию плавней вокруг: к плеску воды в корнях кипарисов, шепоту листьев под ветерком с океана. Все это сопровождалось кваканьем лягушек-быков, воплями совы, ультразвуковым свистом охотящихся летучих мышей. Ночь дышала чем-то древним и дремучим, словно здесь был осколок первобытного рая, принадлежащий доисторическому миру.
— Хотите поесть? — прозвучало рядом, и она подскочила от неожиданности, вырванная из своих мыслей. Потом выпрямилась, ощущая в воздухе приятный аромат каких-то пряностей, примешавшийся к запаху болотной плесени.
К ней подошел Джек — одной рукой он прижимал к себе шлем, а в другой держал пластиковую миску.
— Гумбо
[10]
из лангуста. Надеюсь, вы любите бамию.
[11]
— Я южанка, как же я могу это не любить?
Лорна с благодарностью приняла миску и с удивлением обнаружила несколько pain perdu,
[12]
плавающих в вареве. Ее мать готовила их каждое воскресенье по утрам: всю ночь вымачивала черствый хлеб в молоке с цикорием, а потом жарила его на сковороде. Этот запах заполнял весь дом. Но чтобы pain perdu подавали с гумбо — такого она еще не видела.
Она неуверенно зачерпнула ложкой.
— Рецепт моей grand-mère,
[13]
— с иронией заметил Джек. — Попробуйте.
Она откусила кусок напитанного жидкостью хлеба и закрыла глаза от удовольствия.
— Ой, какая вкуснотища. — Смесь тепла от гумбо и сладость корицы — от этого сочетания она чуть не лишилась чувств.
Теперь та же ирония отразилась на лице Джека:
— Мы, кейджны, понимаем толк в кулинарии.
Он сел рядом, поглядывая, как она уплетает гумбо. Они молчали, и неловкость между ними медленно нарастала. Слишком многое отягощало их общие воспоминания — призраки прошлого в тишине и темноте плавней обретали почти физическую реальность.
Наконец Джек разрушил напряжение: словно пытаясь рассеять темноту, он выкинул вперед руку и схватил огонек, пролетавший мимо. Когда он разжал пальцы, на ладони оказался потемневший светлячок — волшебство исчезло, он снова стал всего лишь маленьким крылатым жучком.
— Если моя grand-mère была хорошей кухаркой, то мой grand-père
[14]
был кем-то вроде врача. У него имелась масса всяких домашних способов лечения. Вываляться в перечной траве, чтобы прошли боли. Если у вас лихорадка — спите под кроватью. Он делал бальзам из давленных светляков, смешанных с чистым пшеничным спиртом, и уверял, что это лечит ревматизм.
Джек подул на жука, и тот полетел, снова ярко засветившись в воздухе.
— Я до сих пор помню, как он в нижнем белье бродит по дому, а колени и плечи у него светятся от этой мази.
У нее вырвался добродушный смешок.
— Ваш брат когда-то рассказывал об этом. Говорил, что один раз до смерти испугался.
— Я помню. Grand-père умер, когда Тому было всего шесть. Он был слишком маленький — ничего еще толком не понимал. Когда мы видели болотный огонь в дельте, я ему говорил, что это дух grand-père пришел за ним. Он ужасно пугался всякий раз.
Лорна улыбнулась: воспоминания обоих, оттолкнувшись от Тома, нанизались друг на друга. Тишина снова обволокла их. В обществе Джека эта проблема неизменно возникала. О чем бы они ни говорили — перед ними обязательно появлялись призраки прошлого.
В этот момент тишина могла бы сокрушить их, разъединить, но Джек не позволил этого и остался сидеть. Между ними жило столько недосказанного, оставленного на долгие годы необъясненным. Голос его перешел на шепот, но она все равно слышала в нем боль.
— Я должен спросить… вы когда-нибудь жалели о вашем решении?
Лорна напряглась. Она никогда не обсуждала ни с кем этот вопрос, по крайней мере, напрямую. Но если кто и заслуживал честного ответа, то в первую очередь — Джек. Ей стало труднее дышать. В памяти воскресла та минута в ванной — она смотрит на полоску теста на беременность. Как и всегда, прошлое было всего в полушаге от нее.
— Если бы я могла, я бы вернула все назад. И не только ради Тома. И дня не проходит, чтобы я не думала об этом. — Ее рука прижалась к животу. — Мне следовало быть сильнее.
Джек помолчал секунду, явно взвешивая, сколько и что сказать.
— Вы с Томом были совсем детьми.
— Мне было пятнадцать. — Она чуть покачала головой. — Достаточно, чтобы понимать. До и после.
Однажды после танцев они с Томом занялись любовью в сарае в саду. Они были глупыми и влюбленными, хотя встречались уже целый год. Оба на тот момент являлись девственниками, соитие вышло болезненным, неумелым и сопровождалось множеством заблуждений.
