Они приземлились на припорошенной снегом взлетной полосе Кактовика полчаса назад. Мэтт и остальные пассажиры сразу пошли в ангар, в одном из углов которого был оборудован небольшой буфет. Сквозь засаленное окно было видно,
как они сидят за столом, пьют кофе и разговаривают с молоденькой официанткой.
Только Бейн остался на улице вместе с Дженни и следовал за ней по пятам, виляя хвостом и высунув язык, пока она занималась дозаправкой и проверкой самолета. Полуволк время от времени останавливался, задирал ногу и оставлял на снегу желтые пятна, помечая территорию.
Дженни поднырнула под хвост самолета и присоединилась к коренастому Бенни Хэйдону, который стоял с топливным шлангом в руке, прислонившись к фюзеляжу. В зубах у него торчала сигара, а на сонные глаза была надвинута бейсболка с эмблемой фирмы «Пулоратор».
— Не боишься здесь курить? — спросила Дженни. Бенни лишь пожал плечами и невнятно пробормотал, пожевывая толстый окурок:
— Жена не дает курить внутри.
Он, ухмыляясь, указал кивком на официантку.
Бенни раньше работал авиамехаником при региональном полицейском департаменте, пока не накопил денег и не переехал сюда, открыв собственную мастерскую по ремонту небольших самолетов. Кроме того, он основал компанию по экскурсионному обслуживанию туристов и пассажирским перевозкам на сверхлегких самолетах над территорией Аляскинского заповедника. Маленькие и шустрые самолетики с двигателем от газонокосилки и размером с дельтаплан были идеальны для полетов на малой высоте над тундрой. Сначала его клиентами были лишь редкие туристы, но с ростом интереса к нефтедобыче в регионе к его услугам стали все чаще обращаться геологи, журналисты, чиновники и даже сенаторы. Его самолетный парк быстро вырос до дюжины машин.
Бенни посмотрел на топливный датчик.
— Оба бака полные, — сообщил он и стал отсоединять шланг.
— Спасибо, Бенни.
— Нет проблем, Джен. — Он потянул шланг в сторону от самолета. — Ну что, может быть, скажешь, откуда эти пулевые отверстия?
Дженни последовала за механиком к ангару.
— Это длинная история, и я сама еще не во всем разобралась.
— Да, как и с Мэттом.
Бенни кивнул в сторону окна, светящегося в полуночном мраке, как маяк.
Дженни вздохнула и потрепала Бейна по шкуре. Полуволк все это время не отходил от нее ни на шаг. Бенни смотрел на нее, сматывая заправочный шланг.
— А ты знаешь, что он бросил пить?
— Бенни, я не хочу разговаривать на эту тему.
Он снова пожал плечами и выпустил изо рта большое облако сигарного дыма.
— Я просто хотел тебе сказать на всякий случай.
— Я знаю.
Дверь ангара со стуком распахнулась. Белинда, жена Бенни, показалась в дверном проеме.
— Вы собираетесь заходить внутрь или нет? Я готовлю яичницу и отбивные из оленины.
— Уже идем, дорогая.
Бейн, почуяв запах жареного мяса, затрусил к двери, бешено виляя хвостом.
Белинда пропустила его внутрь, ласково похлопав по голове, и показала пальцем на огонек сигары в зубах Бенни:
— Собаке в дом — всегда пожалуйста, а этому — нет.
— Да, дорогая.
Он заговорщически взглянул на Дженни, как бы говоря:
«Видишь, с чем мне приходится мириться?» Но Дженни прекрасно понимала, что эти двое по-настоящему любят друг друга.
Белинда захлопнула дверь, сокрушенно покачав головой. Она была на десять лет моложе мужа, но острота ее ума и зрелость делали разницу в возрасте совершенно незаметной. Белинда родилась и выросла в Кактовике. Ее родители — оба из древнего инуитского рода — переехали в Фэрбенкс, когда она была еще подростком. Это было самое начало «нефтя ной лихорадки», когда потоки «черного золота» принесли с собой в этот девственный край деньги, рабочие места и разврат. Многие коренные жители ринулись в города в погоне за своей долей богатства, оставив в забвении родные места и традиции. К разочарованию ее родителей, Фэрбенкс оказался всего лишь грязным городком строителей, погонщиков собачьих упряжек, дальнобойщиков и сутенеров. Колесо прогресса буквально раздавило неприспособленных к городской жизни эскимосов. Белинда стала проституткой в шестнадцать лет, чтобы прокормить семью. Она встретила Бенни после своего ареста, и тот взял ее под крыло. Он показал ей небо над Фэрбенксом и другую жизнь. Вскоре они поженились и вернулись в Кактовик, прихватив с собой родителей Белинды.
Бенни потянулся, сделал последнюю затяжку и ногой затушил окурок в снегу.
— Джен, я знаю, что ты думаешь о Мэтью.
— Бенни…
В ее голосе звучало предупреждение.
— Послушай, я знаю, как тяжела была эта потеря… для вас обоих. — Он снял с головы запятнанную машинным маслом бейсболку и провел рукой по редеющим волосам. — Но ты должна всегда помнить, что вы еще молоды и рождение нового ребенка…
— Прекрати! — резко оборвала его Дженни.
Она тут же пожалела об этом, вспомнив, как Мэтт когдато таким же способом заставил ее замолчать. Но сдержать свой гнев она была не в силах. «Разве Бенни может представить себе, что такое потерять ребенка? По какому праву он пытается давать мне глупые советы?»
Бенни, прищурившись, разглядывал ее. После долгой паузы он тихо произнес:
— Джен, мы тоже потеряли ребенка… Девочку.
Его фраза пронзила ее до самого сердца. Гнев и возмущение мгновенно улетучились.
— О господи, Бенни, когда?
— Год назад… Выкидыш. — Он перевел взгляд на темную заснеженную равнину. Вдалеке сверкали огни деревни на берегу океана. Бенни тяжело вздохнул. — Белинда еле это пережила.
По выражению его лица было заметно, что трагедия оставила в его душе не менее глубокий след.
— После этого нам сообщили, что она не сможет больше рожать. Что-то связанное с рубцеванием. Врачи сказали, что это последствия… — Голос его неожиданно задрожал, и он покачал головой. — В общем, последствия ее бывшей работы.
— Бенни, мне так жаль… Он махнул рукой:
— Мы с этим смирились. Такова жизнь.
Дженни наблюдала сквозь окно, как Белинда смеется, наливая Мэтту очередную порцию кофе. Вокруг стояла мертвая тишина. Только свист ветра временами доносился из тундры.
— А вот ты и Мэтт, — снова заговорил Бенни, — вы еще молоды…
Про себя она завершила его недосказанную фразу: «У вас еще могут быть дети».
— Вы были отличной парой, — продолжил он, стряхивая снег с сапог. — Пришло время кому-то из вас вспомнить об этом.
Дженни по-прежнему смотрела в окно.
— Я всегда об этом помню, — прошептала она скорее для себя, чем для собеседника.
