– Я этого не сделаю, – покачала головой Эмма.
– Ты еще меня предложи арестовать, – заносчиво вскинул голову Голицын. – Уж моя лояльность точно под вопросом!
– Я реалист и не стану ни у кого требовать невозможного, – усмехнулся Мейер. – К тому же, только пока китайцы боятся нашей «Альфы», остается шанс, что они привлекут к сотрудничеству русских. Так что в этом вопросе твоя лояльность нам временно обеспечена, – заявил он Ивану. – А ты вот представь, – он вновь повернулся к Маклеуд. – Сидит сейчас у тебя в центре связи красавица Бо Шаофань…
– Ее там нет! – перебила американца девушка.
– Я знаю. Но не сейчас, допустим, завтра настанет ее очередь. Что ей помешает связаться с «Бетой» и выдать наш секрет соплеменникам?
– О таких вещах, как честь и верность ты, похоже, даже не догадываешься! – произнесла – как хлыстом ударила – Эмма.
– То-то эти вещи уберегли нас от измены Чана Бяо! Или от выкрутасов Мазовецки!
– Збышека не трогай! – взвилась Маклеуд. – Он был старшим в патруле и действовал по обстоятельствам! Это ты нарушил субординацию!
– Я выполнял твой приказ!
– А когда в мозгах у меня копался – чей приказ выполнял?!
– Давай вот только не будем начинать по десятому кругу, – раздраженно всплеснул руками Мейер. – Все уже тысячу раз оговорено. Да, я напрямую получал указания с Земли. Так же как, вон, Голицын – из России, а Чан Бяо теперь – а, может быть, и раньше тоже, тут гарантий никаких нет – из Китая. И что с того? В данном случае это лишь подтверждает мои слова, что китайские курсанты ненадежны. Данный риск необходимо устранить, вот и все, а потом уже рассуждать о чести и верности.
– Я исключу доступ китайских курсантов к передатчику, – негромко, абсолютно бесцветным голосом проговорила Эмма. – Но арестовывать никого не стану.
– Ладно, пусть, хоть так. Но если что, вся ответственность – на тебе!
– Здесь с самого начала вся ответственность на мне, Майк. Отвечу за все, не переживай!
– Да… – протянул американец. – Куда что делось… Помнится, когда встал вопрос об аресте и высылке русских, ты не была столь малодушна… Ладно, проехали, – сказал он, не дав Маклеуд возможности что-то возразить. – Вернемся к делу. Как вы, вероятно, поняли – если только ваши мозги окончательно не размякли от сантиментов – я уже предварительно прозондировал настроения на «Бете». Чан Бяо согласен на переговоры. Он предлагает нам прислать парламентеров к ним на корвет. Так как мы с вами договорились не предпринимать серьезных телодвижений без ведома друг друга – вот, ставлю вас в известность.
– От нас на переговорах должен присутствовать представитель, – не задумываясь, потребовала Эмма. – Паритет – так уж во всем! Кого из своих ты собираешься направить?
– Вопрос слишком серьезный. Я намерен отправиться сам. Возьму с собой Бена или Ларса… Хотя нет, с его рожей… Гельмута лучше возьму.
– Тогда от нас полечу я! – заявила девушка.
– Нет! – поспешил вмешаться Голицын.
– Это еще почему? – с сердитым видом обернулась к нему Маклеуд.
– У тебя в башке больше нет психотехнического пароля, – пояснил Иван. – Ты уязвима.
– Вздор! На «Бете» нет психотехнического оборудования!
– На «Бете», может быть, и нет… Зато на «Эсмеральде» может внезапно оказаться… Или еще где… Нет, нашим представителем на переговорах буду я! – заключил он. – Когда вылетаем? – с невинным видом посмотрел он на Майкла.
– Через два часа. Надо закончить здесь кое-какие дела.
– Аналогично. Значит, встречаемся у ангаров?
– Экий быстрый! Встречаемся на нейтральной территории, скажем, в секторе Д. Оттуда пройдем к ангарам. Если, конечно, это ваше окончательное решение – насчет твоей кандидатуры, – он пристально посмотрел на Эмму.
Та кивнула.
– Летит Иван, так будет правильно… Но если через двенадцать часов он не вернется на базу – вся информация по «Альфе» немедленно пойдет в эфир. Без дополнительных предупреждений.
– Договорились, – легко согласился американец. – Уверен, до этого дело не дойдет… Ну, на этом предлагаю закончить нашу дружескую вечеринку, – Майкл поднялся. Трое других последовали его примеру. – Через два часа в секторе Д, – процедил он Голицыну.
– Буду, – бросил в ответ тот.
Рук друг другу на прощание пожимать не стали. Да никто и не предпринял попытки.
10
– Говорить буду я, – безапелляционно заявил Мейер. – Ты у нас кто? Наблюдатель. Вот сиди и наблюдай. Если вдруг разродишься какой дельной мыслью – хотя что-то я сомневаюсь, но вдруг – сообщи мне, а я уже буду решать, стоит ли озвучивать и в каком виде. Усек?
– Да без проблем, – кивнул Голицын. Предложенное американцем распределение ролей на переговорах с китайцами его вполне устраивало. – Ну что, пошли что ли?
– Пошли, – Майк явно волновался, но виду старался не подавать.
На «Бету» они прилетели на двух «Эсмеральдах». Высадив парламентеров у шлюза, пилоты немедленно увели катера прочь, чтобы в случае чего не позволить китайцам захватить их силой, возникни у тех такая идея. В этих же целях оба катера были заминированы, о чем, разумеется, не преминули сообщить партнерам по переговорам.
На палубе корвета парламентеров встретил матрос-третьекурсник, имени которого Иван не помнил. Отсалютовав на альгерский манер, он проводил гостей в кают-компанию, где и должны были состояться переговоры. Делегация хозяев – Чан Бяо и Чжу Пэн собственными персонами – уже ждала их там. Обменявшись рукопожатиями, все четверо разместились за столом, справа и слева от которого располагались большие экраны – один для связи с рубкой «Беты», второй – с пилотируемой Гельмутом Лессингом «Эсмеральдой», привезшей Мейера.
– Как добрались? – вежливо поинтересовался у гостей Чжу Пэн.
– Спасибо, хорошо, – кивнул в ответ Майкл. – Отлично выглядишь для покойника, Пэн!
– Вот его молитвами, – мотнул китаец головой в сторону Голицына. Впрочем, едва ли кто-то, кроме Ивана, верно понял, что он имел в виду. – Желаете чаю?
– Нет, спасибо, – отказался от угощения американец, опасаясь, не подмешают ли хозяева в напиток чего-нибудь лишнего.
– Я буду, – заявил Иван, тут же удостоившись от Мейера неодобрительного взгляда. Вслух, однако, Майкл ничего не сказал.
– Правильно, – кивнул Чжу. – Чай относится к семи вещам, потребным человеку ежедневно. Какой предпочитаешь: зеленый, бирюзовый, красный – у вас его обычно называют черным, настоящий черный или желтый? Для белого, увы, в нашем синтезаторе нет формулы.
– На твой вкус, – сказал Голицын.
– Хорошо, – Чжу сделал чуть заметный знак в сторону экрана связи с рубкой, и буквально через десять секунд в кают-компанию вошел матрос с подносом, на котором красовался глиняный чайничек и три небольшие пиалы. Чжу сам разлил чай по чашечкам, одну подал Ивану, вторую – Чану Бяо, третью взял себе.
