Глаза мои потихоньку начали закрываться. Руки всё слабее держали книгу, и вскоре она упала мне на колени. Я не стала её поднимать, медленно погружаясь в дремоту.
Внезапно до меня донёсся раздражённый голос Деда. Казалось, он за что-то отчитывал жену. Это было обычным делом, поэтому я, на мгновение выведенная из сонного состояния, снова закрыла глаза. Но тут я услышала, как Ба, обычно отвечавшая мужу покорным молчанием, громко что-то прокричала. Смысл слов до меня не долетел, но сам факт был поразительным: тихая, забитая Ба перечит своему мужу! Мне стало интересно, что ей придало столько храбрости. Сон с меня мгновенно словно рукой сняло.
Я вылезла из гамака и пошла в сторону дома. Из-за духоты все окна были открыты, и я поняла, что звуки спора доносятся из окна столовой. На цыпочках я подкралась к этому окну и, присев на корточки, спряталась в пышном кусте, росшем под ним, чтобы меня не заметили. Теперь я могла хорошо слышать каждое слово.
– Как ты можешь! Она же твоя дочь! Ты ей обещал! – кричала Ба.
– Она умерла для меня в тот момент, когда сделала свой выбор! – орал Дед. – Она для меня больше не существует! Ничего она от меня не получит!
– Но это не для неё. Это для её детишек, твоих внуков, между прочим! Как можно быть таким бессердечным!
– Цыц! Не смей мне указывать! Не твоего ума дело!
– Коли начала говорить, так уж скажу до конца. Что же ты, в могилу думаешь всё с собой забрать? Смерть ведь наша не за горами уже. Да только к гробу-то тележку не прицепишь! Всю жизнь как бирюк какой живёшь. Привык солдатами своими командовать, приказы раздавать, так и детьми своими всю жизнь командовать пытался. Да только не вышло у тебя всё равно ничего. И сын, и дочь поступили по-своему. Теперь вот думаешь внуков к ноге поставить?
– Заткнись, старая! – взревел Дед.
Я услышала звук удара, потом словно уронили на пол тяжёлый мешок. И сразу наступила тишина. Движимая любопытством, я медленно выпрямилась, через окно заглянула в столовую и замерла, поражённая. На полу навзничь лежала Ба. Из раны на ее голове текла кровь. Дед стоял на коленях рядом с телом.
Я неловко задела цветочный горшок, стоявший на подоконнике. Дед поднял голову, и наши глаза встретились. Он побелел и забормотал:
– Это не я! Я её не убивал.
Я впервые увидела его таким слабым, с дрожащими руками и испуганным лицом.
Внезапно я поняла, что это шанс.
– Я слышала, как вы ругались, – сказала я. – А потом ты её ударил.
– Она сама. Она стукнулась головой об этот угол, – Дед трясущимся пальцем указал на тяжёлый дубовый стол.
– Тебе никто не поверит. Я всем расскажу, как ты её ударил.
– Ах ты, маленькая змея! – Дед, вскочив, через всю комнату бросился ко мне, но я живо отскочила от окна.
– Ты больше никогда не будешь меня бить. Ты слышишь? Я никому не скажу, что ты её ударил, а ты никогда больше не будешь меня бить! – уже почти кричала я.
– Хорошо, – забормотал Дед, напуганный моей истерикой, чувствуя, что я не шучу. – Всё будет так, как ты хочешь.
Я поняла, что победила.
Вот с этого-то момента моя жизнь перевернулась во второй раз.
Уж не знаю, как Дед всё устроил, но для всех остальных, кроме него и меня, обстоятельства смерти Ба были совершенно мирными: внезапно отказало сердце, она упала и ударилась, уже мёртвая, об стол. И только два человека знали правду.
* * *
Я завоёвывала свои позиции в доме постепенно, по всем правилам стратегического искусства. Если сначала я выторговала себе только свободу от телесных наказаний, то очень скоро этого мне показалось мало. День за днём я получала всё больше привилегий. Дед уступал мне всё чаще.
После смерти Ба он сильно сдал. Вышел в отставку, стал часто выпивать, перестал следить за собой: шатался по своей пятикомнатной квартире небритый, в спортивных штанах с пузырями на коленях. Это был уже совершенно другой человек. Всё-таки, как мне сейчас кажется, он был по-своему сильно привязан к жене, хотя и поколачивал её и, в конце концов, стал причиной её смерти.
Я наслаждалась свободой. Оговорив ежемесячную сумму, выделяемую Дедом из генеральской пенсии на мои прихоти и на наше с Андрюшкой содержание, в деньгах я не нуждалась.
Окончив среднюю школу, я поступила в химико-технологический университет, но на третьем курсе его бросила. Учиться мне было лень. Деньги я и так исправно получала от Деда. Со скуки устроилась на работу: приёмщицей в небольшую химчистку рядом с домом, в полуподвальчике. За день мимо меня проходило столько разных людей. Ради развлечения я пыталась каждому придумать какую-то историю: так незаметно пролетали рабочие часы.
После работы я с подругами отправлялась в ресторан или на танцы. Я думала, что именно там одно из мимолётных знакомств закончится моим замужеством, но, как ни странно, встретила будущего мужа на собственной работе.
Карен принёс сдавать в чистку дорогое пальто и, как говорится, «положил на меня глаз». Он был старше меня на пятнадцать лет и мне, двадцатилетней, он сперва показался глубоким стариком. Внешность его мне тоже сначала не понравилась: он был хотя и выше среднего роста, но довольно астенического телосложения, хотя, конечно, хороши были темные вьющиеся волосы и карие умные глаза.
Честно говоря, ту первую нашу встречу я толком и не запомнила. Обратила я на Карена внимание уже позже и лишь потому, что после первого своего визита он каждый день стал захаживать в наш полуподвальчик.
И когда я уже стала подозревать, что у него в доме скоро не останется ни одной вещи, за исключением мебели и сантехники, которая бы не побывала в нашей химчистке, Карен наконец решился прийти с букетом цветов вместо очередного ковра или пиджака, и объяснился мне в любви прямо перед обалдевшей очередью.
Но я рассмеялась ему в лицо и всучила букет обратно. «Следующий!» – равнодушно произнесла я, и следующий в очереди, мужчина лет сорока, сострил: «Девушка, а ничего, что я без букета?» Стоявшие за ним несколько теток и один дед бесцеремонно рассмеялись.
Другой после такого позора больше не появился бы, а Карена отказ лишь раззадорил. Уже потом я узна́ю, что он привык добиваться всего, чего хочет. И он добился-таки меня.
Ухаживал Карен за мной почти год. Делал он это красиво: рестораны, театры, цветы, дорогие подарки. На меня это не оказывало никакого впечатления, потому что я и сама могла себе ни в чем не отказывать: Дед исправно откупался от меня деньгами.
Карен делал мне предложение трижды, и все три раза он получал отказ: я ждала, что в моей жизни появится кто-то, в кого я смогу влюбиться без памяти. Но все мои знакомые мужского пола вызывали мой интерес лишь на краткое время, и после непродолжительного, хотя порой и бурного, романа, я понимала: «это не моё».
А Карен всегда был рядом. У него хорошо получалось не быть навязчивым. Он просто в нужный момент оказывался под рукой, готовый выслушать, помочь, утешить. И когда я получила от него четвертое предложение руки и сердца, я сдалась.
