Городецкий делает театральную паузу и, страшно довольный оттого, что я слушаю его, затаив дыхание и не сводя с него глаз, продолжает:
– И вот, буквально на следующий день, когда мадам Данваль поняла, что не сможет ни шантажировать своего отца, ни привлечь его к ответственности за убийство девушки, в ее голове созрел новый план. Она не только знала, что он – расчетливый убийца, ушедший от наказания. Она по-прежнему помнила всё то зло, которое видела в жизни от отца, включая гибель любимого человека и неродившегося ребенка. При этом она знала, что кто-то пытался отравить генерала, из чего сделала вывод, что, как у нее написано в дневнике, «это чудовище сломало жизнь кому-то еще». И поэтому Мария решила сама совершить правосудие – отравить своего отца. Но отвечать за это преступление, разумеется, не входило в ее планы, поэтому она пересы́пала цианистый калий в другую склянку, а пустой пузырек с надписью «ЯД» расчетливо собралась подкинуть в качестве главной улики тому, на кого решила бы «повесить» обвинение в отравлении.
– Карену! – восклицаю я.
Антон усмехается:
– Недолго мадам выбирала эту кандидатуру, потому что вскоре состоялся неприятный разговор в кабинете, из которого Марии стало известно от тебя про то, что господин Симонян ее обманывал. И тогда она подбрасывает твоему мужу пузырек из-под яда, убивая одним выстрелом двух зайцев: заранее отводит от себя подозрения и заодно изощренно мстит Карену Вагановичу.
– Но когда и где она успела это сделать? – растерянно произношу я, возвращаясь в памяти к тому неприятному разговору с Кареном и Марией. И тут до меня доходит, и я радостно ору:
– Я поняла! Да она прямо там же ему эту стекляшку в карман сунула! У меня на глазах! Вот пройдоха!
Я рассказываю сыщику о том, как Мария, узнав нелицеприятную правду, пустила фальшивую слезу, затем залезла в сумочку, порылась ней и вынула платок – теперь-то я понимаю, что в него была завернута склянка из-под яда. Сделав вид, что вытирает глаза этим платком, тетка подошла к Карену и, что-то говоря, чтобы отвлечь внимание, положила руки ему на талию поверх пиджака – в этот момент она и подкинула ему пузырек из платка в карман.
– Да, скорее всего, так и было, – соглашается со мной детектив. – И, раз уж мадам получает в свое распоряжение смертельное оружие и возможность обвинить в его использовании другого человека, она решает развернуться по полной: какой смысл убивать Деда, лишь удовлетворив жажду мести? Ведь над ней по-прежнему висит задолженность по огромному кредиту – ей нужны деньги, немалая сумма! Генеральское наследство решило бы эту проблему. Но вот беда: Мария только что узнала от Карена Вагановича, что теперь ты – единственная наследница старика, согласно его завещанию. Раз есть завещание, значит, все состояние отходит полностью тому, кто указан в этом документе. Тогда Мария решает отравить и тебя. Тем легче ей было на это решиться, считая, что именно ты подсыпала цианид генералу на торжественном обеде – ведь яд она нашла спрятанным под твоей кроватью. Так что убивать тебя ей было совсем не жаль.
– Везет мне на родственников! – мрачно шучу я, внутренне содрогаясь.
– С этим не поспоришь, – поддакивает Антон. – Итак, Мария решает избавиться от тебя, а вскоре за тобой должен был бы отправиться и генерал. Таким образом, мадам снова смогла бы стать единственной наследницей. Даже половина генеральского наследства помогла бы ей выпутаться из того сложного финансового положения, в котором она оказалась. Ее устраивало даже то, что пришлось бы по закону ждать открытия наследства целых полгода – Мария полагала, что банк, узнав, что она вскоре унаследует огромные деньги, согласился бы повременить с требованием выплаты процентов по кредиту до момента, когда клиентка вновь станет платежеспособной…
– Постой! – перебиваю я Городецкого. – Ты сказал, что Мария собиралась меня отравить?
– Ну да, сначала план ее был именно таким, но когда она случайно увидела тебя, собирающуюся спускаться с лестницы, то мгновенно приняла решение. Она посчитала, что твоя сломанная при падении с высоких ступеней шея гораздо предпочтительнее, чем гибель от отравления, потому что такую смерть всегда можно расценить как несчастный случай, и лишних вопросов при замене наследников не возникнет.
– Так вот кто меня толкнул!
– Да. К счастью, мадам так и не прибегла к цианиду, иначе, думаю, ты бы уже так легко не отделалась. Наверняка, если бы Мария посчитала, что падения с лестницы недостаточно, чтобы отправить тебя на тот свет, она бы обязательно в притворной заботе о твоих ушибах напоила тебя вместо обезболивающего ядом. Но тут нужно благодарить болтливый язык Ефросиньи Матвеевны. Она толком не разобралась, насколько тяжелы полученные тобой повреждения, но ведь каждый из нас хочет выглядеть осведомленным, когда его о чем-то спрашивают. В общем, когда поздно вечером Мария решила осторожно расспросить домработницу о твоем состоянии здоровья после падения, Ефросинья Матвеевна, охая, заявила, что у тебя тяжелейшая травма головы и сломана нога, а «скорую» не вызвали лишь потому, что ты чуть ли не в бреду запретила это делать. После этого мадам, решает, что до утра ты уже никуда не денешься, и если не помрешь сама, то она преподнесет таки тебе цианида в притворной заботе. Торопясь поскорее приблизиться к наследству, она решает не тянуть с устранением Деда и, едва переждав ночь, начинает действовать. Придя утром на кухню якобы за водой, она аккуратно запихивает яд в остывающий на столе завтрак, приготовленный Фросей, узнав, что он предназначен генералу.
– Ну да, – встреваю я. – Фрося же сказала нам, что действительно периодически покидала кухню, значит, у Марии была возможность остаться в одиночестве и отравить котлету.
– Но тут вмешивается случай…
– И этот случай звали Андрюшка, – горько вздыхаю я.
– Да, яд по нелепому капризу судьбы достается Андрею. Насколько я понял, травить его Мария не собиралась, потому что не испытывала к нему неприязни. Отца она ненавидела за то, что он когда-то сломал ей жизнь и так хладнокровно застрелил свою невесту, уйдя от наказания. Тебя она ненавидела за то, что ты раскрыла Карену на нее глаза, к тому же считала, что ты пыталась отравить деда. Карена возненавидела потому, что он ее обманул. Но Андрея ей ненавидеть, похоже, было не за что. Скорее всего, она даже испытывала родственные чувства к своему бесшабашному племяннику.
– Думаю, брат в свое время предпринял немало усилий, чтобы ей понравиться – ведь он три года тянул из тетки небольшие суммы. А Андрюшка умел нравиться, если этого хотел. Мария наверняка относилась к нему с симпатией.
– Поэтому для нее стало таким ударом известие о том, что вместо Деда от ее руки погиб Андрей. А тут еще возле своего умирающего племянника она видит тебя – живую и почти здоровую. В общем, судя по ее дальнейшим записям в дневнике – довольно сумбурным, надо сказать – мадам усмотрела в произошедших неудачах руку Судьбы. Там куча всякой суеверной чуши понаписана, восклицательных знаков и выражений типа: «У меня на руках невинная кровь».
– Ну, если вспомнить, что брат тоже планировал убийство Деда, не такая уж эта кровь и невинная, – пытаюсь я быть справедливой.
