Руис посмотрел на него сверху вниз.
— Потому что, как мы предполагаем, ваш племянник нашел не только племя инков. Возможно, он открыл главное месторождение el Sangre del Diablo. Зачем еще маленькому клану инков понадобилось там скрываться? Только чтобы что-то охранять.
Джоан и Генри обменялись затравленными взглядами.
— Мы должны спешить.
Аббат махнул Карлосу, и тот, шурша рясой, выступил вперед.
— Пошел, — бросил монах, тыча пистолетом в шею Генри.
Аббат, казалось, не заметил грубости своего помощника. Явно не желая больше тратить время на это дело, он обошел письменный стол и направился к выходу.
Под дулом пистолета Генри и Джоан поднялись.
— Вы останетесь здесь, — сказал Карлос, показывая на Джоан.
Ее брови изогнулись от страха. Не выпуская ее руки, Генри притянул Джоан к себе.
— Она пойдет со мной, или я тоже остаюсь.
Возле двери аббат остановился.
— Не бойтесь, профессор. Доктор Энгель остается здесь, только чтобы обеспечить вашу сговорчивость. Пока вы будете выполнять наши приказы, с ней ничего не случится.
— Черта с два! Я никуда не еду! — гневно выпалил Генри.
Аббат кивнул, и прежде, чем Генри успел что-либо сообразить, Карлос влепил Джоан звонкую пощечину. Женщина упала на пол, удивленно вскрикнув. Генри тотчас же опустился возле нее на колени. Джоан убрала руки от бледного лица. На пальцах осталась кровь из разбитой губы.
Генри гневно обернулся к Руису и Карлосу.
— Вы, сволочи! Можно было бы обойтись и без этого, черт побери!
— Так же как и без богохульства, — спокойно отозвался от дверей Руис. — Урок мог оказаться гораздо суровее. Итак, я еще раз приглашаю вас, профессор Конклин: идите, пожалуйста, со мной. Не противьтесь, иначе в следующий раз Карлос будет не столь снисходителен.
Джоан подтолкнула Генри.
— Иди, — дрожащим голосом проговорила она сквозь слезы. — Делай, что они велят.
Генри понимал, что должен ехать. И все же...
— Я не могу тебя здесь оставить.
Поднявшись на колени, Джоан вытерла с подбородка струйку крови.
— Придется, — едва не рыдая, возразила она и упала в объятия Генри. Внезапно окрепшим голосом она шепнула ему на ухо: — Иди, Генри. Помоги Сэму.
Эта перемена ошеломила профессора. Он тотчас догадался, что Джоан лишь разыгрывала перед похитителями нежную фиалку.
Между тем она продолжала:
— Если эти подонки правы насчет главного месторождения, о предостережении Франсиско де Альмагро знаешь только ты. Поэтому езжай. Я сделаю здесь все, что смогу.
Генри не нашел слов, чтобы оценить мужество этой женщины.
— Но...
Изображая рыдание, Джоан крепче обняла Генри и шепнула ему:
— Кончай миндальничать. Я от тебя такого не ожидала. — Она прижалась к нему щекой и заговорила громче, чтобы обмануть Карлоса и Руиса. — О, прошу тебя, делай все, что тебе скажут. Подумай обо мне. Только возвращайся назад!
Даже принимая во внимание все обстоятельства, Генри не смог сдержать скупой усмешки и спрятал лицо в густых волосах Джоан.
— А теперь ты немного переигрываешь.
Она нежно поцеловала его в висок, обдавая жарким дыханием, и снова перешла на шепот.
— Я нисколько не играла. Действительно будет лучше, если ты вернешься ко мне, Генри. Я не хочу, чтобы ты снова исчез из моей жизни, как после колледжа.
Несколько мгновений они молча сжимали друг друга в объятиях. Затем Джоан оттолкнула его.
— Иди!
Генри встал, чувствуя, что его висок все еще влажный от ее поцелуя. Профессор увидел стоявшие в глазах Джоан слезы — едва ли ей пришлось их выдавливать.
— Я вернусь, — тихонько пообещал он.
Карлос схватил его за локоть.
— Пошли, — мрачно бросил он и рванул Генри в сторону.
Тот больше не сопротивлялся. Повернувшись к двери, он все же успел уловить последнее предостережение Джоан, дотронувшейся до кармана окровавленными пальцами.
В его ушах все еще звенели ее загадочные слова: «Остерегайся змея».
* * *
Когда на следующее утро Сэм проснулся и сполз с узкой соломенной постели, его поразили две вещи. Во-первых, то, что он вообще смог заснуть. Вокруг него по всей комнате были разбросаны многочисленные образцы ручной работы инков: керамика с узорами эмалью, висевшие на стенах ковры, изображавшие битвы богов, простая деревянная утварь и каменные табуретки. Сэм действительно попал в настоящую деревню инков! Он не мог поверить в то, что вчерашний сон оказался реальностью.
Во-вторых, он понял, что после местного пива страдает от жесточайшего похмелья. В голове стучало, словно внутри ее бил праздничный барабан, а во рту пересохло, как в Сахаре.
«Боже, я вроде столько и не пил», — простонал Сэм. Потянувшись, он поправил набедренную повязку, полученную вчера, и поднялся на ноги.
— Наверное, это от высоты, — заключил Сэм вслух. Отыскав в углу рубаху, он надел ее, нахлобучил шляпу и направился к двери. Денал с Норманом уже встали и куда-то ушли. Их кровати пустовали.
Отведя в сторону тростниковую циновку над входом, Сэм замигал от яркого солнца. Рядом пели на деревьях птицы, запах лаванды почти перебивал постоянную серную вонь из вулканов.
— Давно пора, — произнесла Мэгги. Рядом с нею стояли Норман и Денал. — Ты обрадуешься, когда узнаешь, что у инков есть нечто вроде кофе.
Воздев руки, Сэм пошел на ее голос.
— Дай же мне его!
Глаза Сэма постепенно привыкли к солнцу, и он увидел, что трое его спутников, одетые в почти одинаковые рубахи, собрались вокруг двух женщин, которые трудились возле открытой кирпичной печи. Заметив, в каком Сэм состоянии, ребята улыбнулись.
Он приковылял к ним. Над небольшими отверстиями в каменной печи покоились толстые глиняные горшки — в них булькали каши и тушились другие утренние блюда. От очага исходил запах пекущегося хлеба, а также еще какой-то, незнакомый Сэму аромат.
Наклонившись над очагом, юноша глубоко вдохнул.
— Помет лам, — проговорила Мэгги.
Сэм выпрямился.
— Что?
— Они топят печи пометом лам.
Отступив назад, Сэм нахмурился.
— Очень мило.
Две молодые женщины, готовившие еду, переговаривались между собой и бросали на незнакомцев быстрые взгляды. Было заметно, что одна из них беременна. Сэм знал о строгом отношении инков к труду. Все работали. У них существовала поговорка: «Не кради, не лги, не ленись». Единственной поблажкой по отношению к беременной была низкая деревянная скамеечка, или «духо», представлявшая собой один из немногих предметов мебели у инков.
