Немцы при захвате городов и населенных пунктов в первую очередь обследовали банки и сберкассы – изымали деньги, золото, ценности. Деньги шли на снабжение своих агентов на нашей территории. Германия вполне могла печатать фальшивки, что она и делала, но настоящие деньги всегда лучше, у агента меньше шансов попасться.
И чистые бланки документов немцы изымали. Их интересовали любые – чистые паспорта, сберкнижки, бланки и печати гражданских организаций. А уж заполнять их они были мастерами. Зато к документам подозрения не было, настоящие. Все деньги и бланки документов передавались в разведорганы, абвер, Цеппелин.
После занятия городов немцы изымали не только деньги. Из музеев вывозили картины, скульптуры – для этого была создана специальная организация. Параллельно происходили зачистки населения. К сожалению, находились предатели, которые шли в гестапо и указывали адреса семей советских и партийных работников, командиров Красной Армии, евреев. Немцы расстреливали евреев и цыган как представителей неполноценных наций. Так же они поступали с больными психиатрических больниц.
Федор затянул сидор с деньгами – не стоит показывать бойцам его содержимое. Он уверен в каждом, они проверены в боях, но не стоит искушать людей. В тяжелые, переломные для страны времена ломались, перерождались люди крепкие, передовики производств.
Федор сам обыскал карманы убитых. У одного нашел десяток золотых часов без ремешков, завернутых в грязный носовой платок – явно из ювелирного магазина.
Сверток с часами сунул в сидор, к деньгам. Бойцам приказал отнести убитых к реке и сбросить в воду. Поди разбери – советские бойцы были или переодетые немцы. Коли сопротивлялись, огонь открыли, значит, враги. Товарищ Сталин что говорил? Если враг не сдается, его уничтожают.
Погранцы на костре приготовили немудреный завтрак – кашу из концентратов. Попили пустой кипяток, без заварки и сахара, зато с галетами. Когда боец сыт, воевать легче, сподручнее.
С той стороны реки послышался шум мотора, лязг гусениц. На берег выехал полугусеничный транспортер, корпусом похожий на гроб. Проехав вдоль берега и не найдя брода, вернулся восвояси.
Федор сделал вывод: немцы прощупывают возможности для наступления – слабые места в обороне советских войск, возможность продвижения своих механизированных частей. В Белоруссии пространства большие, а их танки в основном продвигаются по дорогам, потому что много лесов, болот, мелких речушек, лугов. Нет для танковых дивизий и армий маневра. Гудериан, изучив труды наших военных теоретиков еще до войны, побывав в Казанской танковой школе, сделал выводы. Фактически с его помощью вермахт создал структуру и стратегию танковой войны. К сожалению, каток репрессий 37–38 годов выбил из нашей армии многих талантливых военачальников. Были расстреляны 3 маршала из 5, 14 командармов из 16, 58 командиров корпусов из 62, 122 комдива из 201, 8 заместителей наркома обороны, начальников 13 военных академий. А всего 412 человек из старшего и высшего военного руководства. И с началом войны ошибки и недальновидность нового высшего военно-политического руководства начали сказываться. И в первую очередь – слабо развитая связь на низшем звене – рота – батальон – полк, а еще между родами войск. Скажем, пехота не имела возможности оперативно вызвать авиацию.
У немцев же командир батальона мог связаться с аэродромом по рации и уже через полчаса получить поддержку в виде штурмовиков или бомбардировщиков. Кроме того, немецкие части были насыщены самоходными орудиями. Пехота не шла в атаку без поддержки самоходов. САУ быстро подавляли огнем доты и дзоты, пехота несла малые потери, быстро продвигалась вперед. И организация была лучше отлажена. Самоходчики немецкие числились артиллерией пехоты. У наших войск на момент начала войны самоходок не было вовсе. Советское военное руководство считало САУ чем-то «вроде недотанков». И даже в докладах о трофеях полковники Красной Армии писали: «Захватили немецкий танк без башни».
Кроме того, появившиеся в РККА самоходки числились за танковыми частями. Пехота осталась без мобильной артиллерийской поддержки. Немцы не зря проводили разведку. Через час мелкими группами через реку стали перебираться пехотинцы. Федор отдал приказ приготовиться к отражению атаки. Обычно немцы атаковали с предварительной артиллерийской подготовкой, при поддержке танков или самоходок, после налета на позиции советских войск своей авиации. Разведка боем? Хотят прощупать – насколько сильна оборона русских? Два бетонных дота, если в них установлено вооружение – пушки, пулеметы, представляют крепкий орешек. То, что у немцев нет тяжелой бронированной техники, оно понятно, препятствие река. Хоть и неширока, вброд перейти запросто можно, но один берег обрывистый, другой топкий, переходящий в луг. Если немцы захватят доты, наведут мост, через топкое место проложат гать из бревен, там и надо всего полсотни метров, рванутся вперед. Нет на этом участке боеспособных, полнокровных частей РККА. Немцы об этом знали, авиаразведка у них была поставлена хорошо. А вот агентурная не очень. Немцы рассчитывали на блицкриг, войну быструю. Поэтому с начала войны и до сорок второго года забрасывали в наши тылы диверсионные группы – нарушить связь, взорвать какое-либо сооружение, убивать командиров. Мосты, что автомобильные, что железнодорожные, старались не трогать, с расчетом – себе пригодится при наступлении. Но, столкнувшись с упорным сопротивлением Красной Армии, а потом и вовсе откатившись немного назад под Москвой, осознали – война будет долгой, упорной, изнурительной. Вот тогда на первый план вышла подготовка и заброска разведывательных групп. Только можно быстро развернуть сеть разведшкол, с набором курсантов – хуже. Брали туда предателей из местных, желающих сотрудничать с новой властью, стали отбирать из пленных. Но, как правило, это был контингент слабый. В любой армии предателям не доверяли. Предав раз – кто тебе поверит?
Немцы разом, без сигнала ракеты или свистком, как делали у них фельдфебели, вскочили. Настолько неожиданно, что несколько секунд Федор медлил, только потом скомандовал:
– Пулеметчикам и Борисову – огонь! Остальным нечего попусту жечь патроны. – Немцы досконально знали, что тяжелого стрелкового вооружения в дотах нет, и огонь «максима» стал для них неприятным сюрпризом.
Сразу понесли потери. Борисов за пять минут успел опустошить два магазина и каждый выстрел его попадал в цель. Не привыкли немцы к таким потерям. Все-же не крупный город перед ними, не укрепрайон и не полк противостоит. Сначала залегли, потом отползли назад. Уже осторожно, по одному-два перебрались на другой берег. Общее число их до атаки было около роты, а после – на лугу взвод остался. Немцы передвинулись правее. Все их передвижения Федор отлично видел в бинокль. Немцы предприняли вторую попытку, но уже против второго дота. Не рисковали, через реку перешло одно отделение, сразу побежали к доту. Федор распорядился передвинуть «максим» к правой амбразуре. В другом доте располагался ручной пулемет «ДЛ-27». Федор ждал, когда бойцы дота откроют огонь, а «максим» ударит во фланг. Шли минуты, немцы уже преодолели половину пути до дота, не стреляли. Федор нервничать стал. Что же погранцы медлят? И сразу ручной пулемет заговорил о себе. Бил короткими, по 4–5 патронов, очередями, экономно. В бинокль было видно, как двое пехотинцев сразу упали. Другие попытались отползти, но пулеметчик стрелял на движение. Десять минут, и на лугу остались только трупы. «Максиму» даже вмешиваться не пришлось. Немцы на другом берегу ретировались, скрылись в лесу. По ним не стреляли, слишком далеко.
