Федор сам обыскал убитых. Обнаружились документы – удостоверения полицаев, при фото и с печатями. Документы Федор в командирскую сумку сложил. Родина должна знать как героев, так и предателей.
В лесу хлопнул винтовочный выстрел. Второй.
– Борисов нашел кого-то, – сказал Агарков.
– Он может, всем бы так, умелец.
Из леса вышли погранцы. Впереди немец в пехотной серой форме с поднятыми руками, сзади бойцы, конвоируют. Замыкающим Борисов, лицо как всегда невозмутимое.
– Фашиста поймали, товарищ лейтенант, – доложил он.
– Он стрелял?
– Никак нет. Бегает, однако, быстро. Так я ему пилотку выстрелом сбил, а вторым – в дерево рядом.
– Напугал, значит. Оружие, документы изъял?
– А как же? Карабин при нем был, вон у Виктора на плече висит. А документы – вот.
Борисов протянул «зольдатенбух» – солдатскую книжку. Только ничего в ней не разберешь, все на немецком. Лучше бы его Борисов застрелил. Куда теперь пленного девать? И убить безоружного, хоть и враг, рука не поднимается. Все же пленный, это немцы с нашими не цацкались. Комиссаров, евреев расстреливали сразу, раненых – если не могли идти. Но погранцы не немцы. Те Женевскую конвенцию по военнопленным подписывали, но не соблюдали. А Сталин на конференции не был и не подписывал, а соблюдал.
Немцу связали руки, а через плечо перекинули четыре связанных веревкой магазина от ручного пулемета. Пусть тащит, не все погранцам тяжести тягать.
Вернулись в деревню, куда зайти не успели. В деревне десяток жителей остался, старики, женщины, малые дети. Бойцам Красной Армии рады, угостили бы на радостях, а нечем. Немцы все успели забрать, даже кур. Что и осталось, так это зерно, которое надежно спрятали. Впереди зима, будет из чего хлеб испечь. Жители полагали, что немца прогнали насовсем, но Федор знал, что гитлеровская армия наступать будет, до Москвы дойдет, а эти земли, на которых он с погранцами находится, еще два года под оккупацией будут.
До темноты еще час оставался, но Федор рисковать не стал, расположил бойцов по избам на постой.
Утром привели себя в порядок, попили воды и вперед, свои войска догонять. Километров пять протопали, как рядом треск мотоциклетных моторов, из-за поворота выскочили два мотоцикла с колясками. Приблизились – немцы!
– Лечь! Огонь по готовности.
Немцы тоже наших погранцов заметили, стали мотоциклы разворачивать. Бойцы огонь открыли. Здорово помог Агарков с пулеметом. Несколько секунд и один мотоцикл перевернулся, придавив коляской мотоциклиста. Второй мотоцикл завилял, мотоциклист на руле лежал уже убитый. Начал круги выписывать, пока в канаву колесом не попал и двигатель заглох. Бойцы к мотоциклам кинулись.
Готовы, убиты и мотоциклисты и пулеметчики в колясках. Документы немцев Федору отдали. То ли разведчики, то ли от своих отбились и заблудились. В багажниках, что под запасным колесом в коляске, бойцы нашли консервы, галеты, шнапс. Федор разрешил по два три глотка сделать. Пьяным не будешь, но на какое-то время люди взбодрятся. Галеты, да еще с консервированными сосисками на ура пошли, жаль, что мало было. Каждому по сосиске и галете досталось. Но все же голод утолили.
А за рощицей рев танкового мотора.
– В лес! – приказал Федор.
Он не исключал, что вслед за мотоциклистами не появятся танки. Но по грунтовке ехал наш «БТ-7» с пробоиной в башне и тащил за собой на буксире «Т-34», на котором с левой стороны не было гусеницы. Так и прогромыхал мимо них. Подбитый танк можно отремонтировать, а сгоревший – только в металлолом. После пожара свойства брони теряются, отпускается закалка. Ремонтом занимались и наши и немцы. Но у немцев техника сложная и нетехнологичная. Иной раз, чтобы снять двигатель, на немецких танках приходилось снимать башню. В полевых условиях без крана это выполнить невозможно.
Вошли в село. Несколько изб горели, вокруг них суетились жители, пытаясь потушить, заливая водой из ведер. Скорее всего, не дать пламени перекинуться на соседние дома. Еще несколько изб стояли наполовину разрушенные, селяне вытаскивали из них пожитки. Видимо, немцев из села выбили утром, совсем недавно, потому что кое-где лежали трупы – немцев, наших бойцов.
Федор остановил пробегавшего мужчину.
– Немцы, полицаи в селе есть?
– Все убегли, как наши подошли. Одного полицая жители сами забили, у сельсовета валяется. При немцах в сельсовете бургомистр заседал, тьфу на него.
– А он где?
– Барахло на подводу покидал и драпанул. Бывший счетовод колхозный. Все тихоней прикидывался.
– В селе кто-нибудь из бывших руководителей остался? Председатель колхоза или сельсовета?
– Еще в июле с нашими ушли. И хоть бы нас предупредили. Снялись потихоньку и даже не попрощались. Зачем так-то? Я бы тоже ушел, да не успел.
Обида слышалась в голосе. Да и правильно. Часть партийного и советского руководства, различного уровня хозяйственники в первую очередь думали о себе, о своих семьях. Уходили, уезжали первыми, бросая население. Особенно ярко, наглядно это проявлялось в городах. Не миновала сей участи Москва.
Руководитель наглядным примером должен быть. Если командир с поля боя побежит, солдаты за ним кинутся. От командира много зависит. И стойкость подразделения в бою, и дисциплина, да и уважение солдат. Если командир, чтобы выполнить поставленную задачу, бездумно посылает подчиненных под пулеметы, кто его уважать будет, если потери массовые? Но, к сожалению, такие часто получали награды от командования. Как же, рота или батальон понесли тяжелейшие потери, но задачу выполнили. Только к сорок третьему году командование научилось людей беречь. Перед наступлением разведка тщательная, артиллерийская подготовка мощная, пехота в бой идет при поддержке танков. Одним словом – воевать научились, опыт пришел. Тогда и немца всерьез бить стали.
Бои уже недалеко от погранцов были, хорошо слышны отдельные пушечные выстрелы, пулеметные очереди. Погранцы как раз в ту сторону направлялись. По дороге от села, избы которого уже видны были, мчался навстречу «ГАЗ-64» с брезентовым верхом. У Федора резко затормозил. На переднем сиденье полковник, сзади двое автоматчиков. Федор подбежал к машине, козырнул.
– Лейтенант Казанцев, войска по…
Полковник перебил:
– Лейтенант, видишь ту деревню слева?
Федор обернулся. На пригорке деревушка в несколько домов.
– Вижу.
– Бегом со своими бойцами туда. Немцы просачиваются. Продержись пару часов. Я до штаба дивизии доберусь, подмогу организую.
Федор не успел ответить, как машина сорвалась с места, подняв облако пыли. У Федора был свой приказ, но сейчас положение складывалось критическое, и полковник затыкал дыры, чем мог.
– Погранцы, за мной!
Федор побежал. До деревни метров восемьсот, пока добрались, запыхались. Не в спортивной форме бежали, в сапогах да с оружием. Федор сам определил позиции для каждого бойца. Плохо, что саперных лопаток нет. Он распорядился трем бойцам идти к жителям, просить лопаты, заодно предупредить, чтобы уходили в наш тыл. Если начнется бой, немцы от изб бревна на бревне не оставят.
