Солдаты быстро рассыпались цепью, побежали. Расчет был на быстроту. Кто-то должен успеть добежать до окопов на бросок гранаты, проредить защитников. Медлить было уже нельзя.
– Огонь!
Шквал огня из шести пулеметов, винтовок «СВТ» и автомата Федора сорвал атаку. Кинжальный огонь не дал шансов никому миновать стометровый рубеж. Немцы снова потеряли убитыми и ранеными не меньше двадцати человек, стали отступать. Бойцы в горячке боя еще выпустили несколько очередей вслед, потом прекратили. Один Борисов продолжал стрельбу, и все бойцы видели результат. Выстрел, и еще один немец упал.
Немцы снова отошли к опушке.
– Отходим в укрытие! Бегом!
Не добежали совсем немного, как немцы снова обрушили на позиции минометный огонь, на этот раз плотный и продолжительный. По их понятиям, на позиции не должно было остаться ничего живого.
Когда сидели в укрытии, Федор вспомнил эпизоды Чеченской войны, преподаватели рассказывали в училище.
– Ефрейтор, стреляешь ты метко, но есть более выигрышный вариант. Подстрели одного в ногу. Тот упадет, начнет кричать, просить помощи. К нему камрады бросятся на помощь. Вот ты их и бей. Худо-бедно двух-трех убить успеешь.
– А кто такие камрады? Санитары, что ли?
– Товарищи, сослуживцы.
– Понял. Вроде подсадной утки.
– Точно, Егор. Вернемся к своим, напишу на тебя представление. Пусть медаль дадут или в звании повысят. Воюешь ты хорошо, для других бойцов наглядный пример.
Разрывы мин стихли.
– Щеголев, стрелой на позиции, глянь, что немцы делают.
Боец выбрался неловко, побежал, петляя. И только взбежал на пригорок, как обернулся, закричал:
– Немцы! Близко!
– На позиции – бегом!
Федор сам выскочил первым. Мать твою! Под прикрытием минометного огня пехота немецкая подобралась близко – сто метров до них. Подошли бы и ближе, да убоялись быть пораненными своими осколками.
– Огонь!
Сам упал в воронку, стал бить короткими очередями. Откуда столько гитлеровцев? Подкрепление подошло? Их было не меньше двух рот. Автомат клацнул затвором, магазин пуст. Федор перекатился в соседний окоп. Из трофейного пулемета палил Сазонов, второй пулемет лежал в окопе. У немцев для интенсивной стрельбы, когда раскаляются стволы, на такой случай есть запасные, сменные. У погранцов их не было, но были пулеметы. Целиком снятые с колясок мотоциклов. Федор отбросил бесполезный автомат, патронов к нему больше нет. Схватил пулемет с коробкой, выбрался из окопа. Вдвоем там тесно, только мешать друг другу будут. Улегся в воронке, прижал приклад к плечу. Немцы уже рядом, видны раскрытые в крике рты. Еще немного и начнут метать гранаты. Нажал на спусковой крючок, повел стволом. На такой дистанции почти каждая пуля находила цель. Потери у немцев большие, но рвутся вперед. Уже пятьдесят метров.
Огонь пограничников не ослабевает. Кончается лента у одного, но пока он меняет, стреляют другие. От кожухов пулеметных уже жаром пышет. Все, сломались немцы. Развернулись и бегом назад. А погранцы стреляли в спины. Когда расстояние стало велико – триста метров, Федор приказал прекратить огонь. Все поле перед позициями усеяно густо трупами. Сколько их – сотня? Кто считал?
Немцы сменили тактику, вызвали на подмогу авиацию. Первым заметил быстро приближающиеся точки Агарков.
– Воздух! Наблюдаю самолеты!
По приказу Федора бойцы побежали в укрытие. Сквозь ветки было видно, как пикировщики построились в круг, первый свалился в пике, от него отделились две бомбы. Ахнуло разом, содрогнулась земля. Сбрасывали «сотки», значительно крупнее, чем минометная мина. И пошло! Бойцы потеряли счет, сколько раз пикировали «юнкерсы-87», сколько бомб сбросили. Позиции затянуло пылью и гарью от сгоревшего тротила. От него першило в горле, бойцы кашляли. Но вот последний самолет улетел. Федор недоумевал. Где же обещанное подкрепление? Полковник приказывал продержаться два часа, а прошло… Федор посмотрел на часы – четыре. Вдвое больше. Патроны на исходе, максимум – смогут отбить одну атаку.
Немцы притихли, но какое-то движение на опушке было. Затишье продлилось около двух часов, потом послышался приближающийся звук моторов и на дорогу из леса выползли два танка, средние «Т-III». У Федора тоскливо сжалось сердце. Сейчас танки не спеша пройдут на позиции погранцов, раскатают всех в лепешку и остановить их будет невозможно, нечем. Ни гранат противотанковых, ни бутылок с зажигательной смесью нет, винтовки и пулеметы против танковой брони бессильны.
Дать приказ отступить? Сколько можно пятиться? Так и до Москвы и до Урала отходить можно.
Полковник надеется на его отряд, вполне может быть – организует в ближнем тылу линию обороны. Не знал тогда Федор, что полковник, как и его охрана из автоматчиков, убиты уже. Пролетал истребитель немецкий, заметив вездеход, описал полукруг и дал со встречного курса пушечную очередь по машине. Так что ни подмоги не будет, как и линии обороны. И за позициями Федора в данный момент советских войск нет. Все дивизии 21-й армии участвуют в наступлении на Рославль и Стародуб, связаны боем.
Танки, бронетранспортер, а за ними пехота двинулись в атаку. Уверенно шли, не стреляли, зная точно, пушек у русских нет. Федор обвел глазами окопы. Как знать, может, бойцов своих, с коими свыкся за месяцы службы и войны, видит в последний раз?
До танков уже триста метров. Ударил одиночный винтовочный выстрел. Федор поднял голову. Кто посмел без приказа патроны жечь? А, Борисов. Зря это он или цель подходящую увидел? Скажем, офицера или фельдфебеля? Однако выстрел получился действенным. Один из танков стал понемногу забирать вправо, уклоняясь от курса, потом встал. На танках немцев, начиная с «Т-I» и до «Т-IV», перед водителем была смотровая щель, не прикрытая бронестеклом. В небоевых условиях механик-водитель рычагом мог раскрывать створки, увеличивая обзор. При бое верхняя створка опускалась, открывая обзор через узкую, чуть шире пальца щель. Вот туда и угодил пулей Борисов, убив водителя попаданием в голову. В отличие от наскоро подготовленных наших танкистов, которые не в совершенстве владели даже своей воинской специальностью, немецкие экипажи обучались долго и тщательно. Любой член экипажа в бою мог легко заменить погибшего или раненого. Так и произошло. Когда танк остановился, убитого механика сняли с сиденья, его место занял заряжающий. Боевая машина двинулась дальше. Конечно, танк потерял способность быстро и в полной мере вести обстрел, но остался в строю.
Егор Борисов подумал, что промахнулся или слегка ранил водителя. На его лице эмоции не отражались. Скуластый и узкоглазый, он лишь сосредоточился, тщательно прицелился. Танк на неровностях раскачивался и попасть даже в более крупную цель, чем смотровая щель, было затруднительно. Но Борисов выстрелил дважды и со второго раза попал. Танк после выстрела и попадания дернулся влево и застыл. Танкисты приметили, откуда производился обстрел. Башня танка стала поворачиваться, пушка опустилась немного, выстрел! Снаряд разорвался в нескольких метрах от позиции якута. Федор приподнялся в окопе.
