На обеих машинах по одной фаре, да еще через узкую щель светят, еле на двадцать метров видно. По следу «газика»-вездехода полуторка ротная шла уверенно, подбуксовывая в низинах. В одном месте, перед деревянным узким мостом, и вовсе забуксовали, но бойцы грузовик вытолкали. «Козлик» через километр к лесу свернул, полуторка рядом остановилась. Осадчий выбрался из армейского вездехода, глядя на него и Федор.
– Дальше ехать нельзя, пешком.
Федор скомандовал:
– Выйти из машины, строиться!
Бойцы построились шеренгой. Осадчий бойцов осмотрел, повернулся к Федору.
– Идите цепочкой за мной. Не курить, не разговаривать. В указанном месте развернуться цепью, лежать тихо. Если агенты приземлятся, никаких действий не предпринимать. Если сведения верны, у них свой человек на хуторе, к нему пойдут. По моему сигналу окружить.
– Штурмовать будем?
– Если не сдадутся, тогда придется. Не хотелось бы, живьем хоть одного взять надо.
Осадчий посмотрел на часы.
– Время! Идем.
И пошел первым. Здесь была узкая протоптанная тропинка в снегу. Видимо, деревенские по ней ходили в город. Миновали поле, подошли к посадке. Деревья голые, на верхушках снег. Осадчий поднял руку, Федор продублировал. Бойцы замерли. Осадчий повернулся к Федору.
– У посадки в цепь и ложитесь.
– Понял.
Бойцы улеглись на снег. Федор Осадчего понял. На фоне темной посадки бойцы не так будут выделяться. Хоть и в маскхалатах, а оружие черное, ремни, подсумки для магазинов запасных.
Федор занял место рядом с бойцами, Осадчий прошел по полю вперед и исчез из вида. Федор в шинели был, а Осадчий в белом овчинном полушубке и такой же шапке, а не хуже маскхалата со снегом сливается. Лежать пришлось долго, часа полтора. Погода тихая, ясная. Ветра нет и звезды на небе хорошо видны.
Послышался звук моторов в вышине, едва-едва. Если бы Федор не знал о парашютистах, внимания не обратил. Самолет пролетел дальше на восток. Не этот или хитрит летчик?
В начале войны и наши, и немецкие летчики ошибку делали. Сбросят десант или разведчиков, диверсантов, сразу на обратный путь ложатся. Наблюдатели с земли, хоть те же посты ВНОС (служба наблюдения и оповещения) сразу понимают, где место выброски. После нескольких неудачных выбросок пилоты поумнели. Сбрасывали парашютистов и следовали прежним курсом, разворачиваясь на обратный путь далеко, километров через тридцать-пятьдесят.
– Смотрим вверх! Передай по цепочке! – шепнул Федор ближнему бойцу.
Бойцы молодые, интересно на парашютистов вблизи посмотреть, головы вверх задрали. Через несколько минут в черном, звездном небе показались белые пятна, довольно быстро приближающиеся. Два парашюта недалеко друг от друга, а три подальше, видно, спрыгнули не одновременно или ветром на высоте раскидало. Как же так? Осадчий о трех агентах говорил, а парашютов пять! Если огневой контакт будет, еще неизвестно, чья возьмет. Диверсантов на стрельбе натаскивают, и хоть его бойцов вдвое больше, стреляли они несколько раз, навыка мало. Федор забеспокоился, а вышло – зря, поторопился. Под двумя парашютами не люди оказались, а груз, в объемистых мешках. Едва приземлившись и отцепив привязные ремни подвесной системы, немцы кинулись к парашютам с грузом, отцепили, собрали парашюты. Не закопали в снег, с собой понесли, чтобы следов высадки не оставлять. Федор и бойцы наблюдали за происходящим. Темновато, но на белом фоне снега видно.
Потом немцы сориентировались по компасу, двинулись к хутору, который был не близко, километра полтора. Сначала груз волоком тащили, потом оставили. Нести парашюты и тащить одновременно груз – тяжело. Мешки бросили, прошли к хутору. Некоторое время их видно не было. Федор забеспокоился, почему Осадчий никакого сигнала не подает? Немцы уже на хуторе. Видимо, с поличным взять хотел, потому что немцы вернулись, взялись за лямки парашютных мешков. Двое тащили, а один еловой или сосновой веткой следы заметал. Немцы скрылись из вида, как будто и не было никого – ни людей, ни груза, ни парашютов.
Парашютные мешки были созданы люфтваффе для забросок в тыл. Из прочного брезента, со шнуровкой, могли вмещать от ста и до трехсот килограмм груза, не промокали. Шнуровкой утягивались для компактности. Федор такой однажды видел, оценил продуманность и качество.
Осадчего не было долго, после приземления парашютистов часа три прошло. Бойцы на снегу уже замерзнуть успели. В неподвижности на снегу лежать, хоть и мороз небольшой, удовольствие не из больших. Наконец движение на тропинке. Федор всмотрелся – Осадчий. Начальник горотдела подошел.
– Прикажи своим – идем по тропинке, метров за сто до хутора расходимся цепью. Окружаем, сжимаем колечко. Там они все, на хуторе. Надо не дать ни одному уйти. Одно плохо – собака там. Хозяин ее в будке запер. Чтобы не гавкала почем зря. А как гости в избу прошли, выпустил. Слышал я – цепью гремит. Мне круг пришлось делать с подветренной стороны, чтобы не учуяла раньше срока.
– Окружать будем – учует, услышит, голос подаст.
– Ты можешь другое что предложить? То-то. Лишь бы не ушли. Задание у них есть – в Калинине или в Москве. Что им на хуторе делать? Мешки видел?
– Видел, два больших.
– Для рации такие большие не нужны. Думаю, взрывчатка.
– Если упертые попадутся, всю избу разнести могут.
– А то я не понимаю. Людей маловато для такой операции.
– Я мог и роту взять, да город оголять нельзя. За такое по головке не погладят.
– Пора идти. Немцы, если это немцы, а не наши, отогрелись уже, с хозяином чай гоняют.
Шли цепочкой по тропинке. Когда уже хутор – изба, амбар, сарай, баня, коровник – стал виден отчетливо, Федор приказал:
– Окружаем с обеих сторон кольцом, сходимся к забору. Первыми стрельбу не открывать, а начнут первыми, бить на поражение. Пошли!
Бойцы по снежной целине расходиться стали. Собака услышала шум, гавкать стала, отрабатывая хозяйский харч. Очень не вовремя! И заткнуть рот ей нельзя, если только пристрелить, но пока нельзя. Очень бы пригодился пистолет с глушителем, но в СССР производился малыми партиями только глушитель «Брамит» для револьверов «наган». Федор о таком слышал, но не видел ни разу. После операции стоило поговорить на эту тему с Осадчим.
Скрипнула дверь, на крыльцо вышел хозяин, цыкнул на пса. Со света в темноте не видно ничего. Хозяин постоял, пригляделся, охнул, юркнул в дверь. Видимо, узрел фигуры бойцов, понял грозящую опасность.
Осадчий, как и Федор, осознали, что обнаружены.
– Вперед! – скомандовал Осадчий и уже на бегу достал пистолет.
– Бегом к хутору! – приказал бойцам Федор.
Обнажил ствол, скачками по снегу, так легче, рванулся вперед. До хутора уже рукой подать, полсотни метров. В избе свет погас. И почти сразу звон выбиваемого стекла, два подряд пистолетных выстрела. Парашютисты решили не сдаваться, открыли огонь. Кто-то из бойцов дал короткую очередь в окно. Окна в избе маленькие, как амбразуры. А стены из толстенной сосны, такие винтовочной пулей не пробьешь, не то что автоматной. Из соседнего окна длинной очередью ударил немецкий автомат.
