– Отставить. Ты уверен?
– Пеленгатор на это здание показывал, проверьте по карте.
Карта картой, но как-то не верилось. В общежитии народу много. Всех побеспокоить придется, а это лишние разговоры по городу. И еще сомневался – для радиосвязи отдельная комната нужна, а в общежитиях с этим напряг. В комнатах по четыре человека живут. И в туалете с рацией не уединишься, ее туда занести надо, а это не русский «Север». Была такая радиостанция, относительно небольшая и втрое меньшего веса, чем немецкие SE-82 или SE-85.
У входа в общежитие Федор приказал одному из бойцов:
– Остаешься здесь. Кто будет пытаться покинуть здание, клади на землю. При сопротивлении или неподчинении стреляй по ногам.
– Так точно.
– По ногам, запомнил? Нам трупы не нужны.
Вошли в общежитие. Вахтера при входе, как это обычно бывает, не было. Впрочем, резонно. Зачем он нужен, если на проходной стороне и чужой не пройдет. По коридору шла девушка в халате. При виде группы военных взвизгнула.
– Девчонки! У нас солдатики!
Как по команде стали открываться двери, выглядывали любопытные женские лица.
– Девушки, где у вас комендант?
– Вы рядом с ее дверью стоите.
Федор только руку к двери поднес – постучать, как дверь открылась. На пороге возникла женщина в гимнастерке, с папиросой в зубах. Короткая, почти мужская стрижка, грубые черты лица, плоская грудь. Одеть ее в мужскую одежду, сразу и не разберешь пол – мужчина или женщина.
– Кто вас сюда пропустил? – грубым, прокуренным голосом спросила она.
– Пройдемте в комнату.
Федор сделал шаг, женщина отступила. Ему не хотелось при многих любопытных показывать удостоверение. Боец и Дубовик вошли следом. Женщина погасила папиросу в пепельнице. Федор сунул ей под нос удостоверение.
– Чем обязана визиту? Дезертиров ищете? Здесь их нет.
– Нам необходимо осмотреть комнаты.
– А разрешение директора фабрики есть?
– Нам оно не требуется, у нас особые полномочия.
– Воля ваша.
– Скажите, у вас есть сотрудницы, живущие в отдельных комнатах?
– Двое. У одной маленький ребенок, вторая начальник цеха, по положению неудобно с молоденькими девчушками. У них одни гулянки на уме.
– И еще: где вход на чердак и у кого ключи?
– Ключи у меня, вход со второго этажа по лестнице.
– Проведите.
Поднялись на площадку второго этажа.
– Отомкните дверь.
Комендантша открыла замок.
– Дубовик, держи фонарь, осмотри там. Сучков, стой здесь. Никого наверх и вниз не пропускай.
– Как не пропускай? – возмутилась комендантша. – У нас туалет только на первом этаже.
Федор на ее слова внимания не обратил. Если разрешить выход в туалет, агент может порвать и выкинуть компрометирующие ее бумаги.
– Ведите к начальнику цеха.
Комендантша поджала обиженно губы. Не привыкла, чтобы ей командовали и не слушали. Прошли по коридору, женщина остановилась перед дверью, постучала. Открыла дверь женщина лет тридцати – тридцати двух, миловидное лицо.
– Добрый вечер. Позвольте войти?
– Если не позволю, все равно же войдете? Входите.
Комендантша попыталась войти за Федором, но он захлопнул перед носом у нее дверь. Федор достал удостоверение.
– Не надо, верю.
– Я должен осмотреть вашу комнату.
– Вы хотели сказать – обыскать?
– Можно и так трактовать.
Женщина опустилась на кровать.
– Приступайте. Надеюсь, меня лично обыскивать не будете?
Федор не ответил. Сначала осмотрел стены, не видно ли где провода от антенны. Обстановка скудная, особо ничего не спрячешь. Но добросовестно осмотрел старенький шифоньер, открыл чемодан.
– Не противно в дамском белье копаться?
– Служба такая, – буркнул Федор.
– Служба? Настоящие мужчины на фронте, а не в глубоком тылу копаются в женском белье.
В голосе женщины презрение. Неприятно Федору, не будешь себя в грудь бить, говорить, что воевал с немцами. Да и сейчас на своем посту пользу Родине приносит. Один разведчик вражеский или агент, диверсант большой урон стране и армии нанести может. И он тут, в тылу, сберегает своей службой сотни, а может, и тысячи солдатских жизней на фронте.
Пограничники с разбитых, но не уничтоженных немцами застав вошли в войска по охране тыла РККА, выполняли контрразведывательные, разведывательные и особые дирекции. Пограничники за годы войны уничтожили или взяли в плен 320 тысяч солдат и офицеров вермахта, задержали 1834 диверсанта, уничтожили 9 тысяч бандитов, а 29 тысяч преступников арестовали, обезвредили 4 тысячи контрабандистов.
Обыск у начальницы цеха в комнате результатов не дал. Федор извинился за беспокойство, вышел в коридор. А тут уже Василий рядом с Сучковым стоит, с ноги на ногу переминается, глаза блестят. Федор сразу понял – что-то нашли. Подошел, наклонился.
– Говори.
– Провод на чердаке, антенный. Здесь рация, в здании.
– Молодца!
Комендантша неподалеку делала безразличный вид, но пыталась подслушать, уж слишком сосредоточенно пялилась на пустую стену.
– А куда провод идет?
– Черт его знает, куда-то вниз, на первый этаж.
Федор кивнул Сучкову:
– Стой здесь.
И к комендантше:
– Спускаемся на первый этаж.
Уже на этаже спросил:
– Ключи от комнат у кого?
– У жиличек.
– Полагаю, дубликаты у вас есть? Возьмите, пройдем по этажу.
Одна комната жилая, другая, третья. Их Федор решил оставить на потом.
– А тут что?
– Комната кастелянши. Белье, подушки, матрацы и все такое.
– Откройте.
Вошли. Комендантша включила свет. Под потолком зажглась засиженная мухами сорокасвечовая лампочка. На деревянных стеллажах стопки простыней, наволочек, пододеяльников. У другой стены байковые одеяла, подушки, несколько матрацев. Василий толкнул локтем Федора, показал на окно. Опа-на! Через щель в раме проводок тянется. Если не акцентировать внимания, не заметишь.
Федор повернулся к комендантше.
– Кто кастелянша, где живет?
– Вера Бирюкова, живет здесь же, в восьмой комнате.
– У нее ключи от комнаты есть?
– А как же!
– Ведите к ней.
