– Нет. – Лицо Коуве посуровело. – Только не шаман.
Вождь бан-али лежал в гамаке, подняв глаза к потолку. Из обеих его ноздрей текла кровь. Индеец не дышал. У его ног сидел Дакии, уронив голову на грудь.
– Он умер мгновенно. Судя по всему, обширный инсульт. – Коуве взглянул на Ната. – Что бы ты ни пережил, шаман к этому не причастен.
Нат с трудом ворочал мозгами. До него не сразу дошел смысл сказанного.
– Значит, это мое подсознание, – ответил он. – Как только я увидел эти гроздья, то, помню, подумал, что орехи похожи на плоды ункарии томентозы, известной в народе как кошачий коготь. Индейцы применяют их против вирусных, бактериальных, иногда даже раковых заболеваний. До сих пор я не замечал этого совпадения. Может, наркотик помог моему подсознанию преодолеть интуитивный барьер.
– Возможно, ты прав, – сказал Коуве.
Нат расслышал нотки неуверенности в его тоне.
– Чем еще можно это объяснить?
Коуве нахмурился.
– Пока ты был без сознания, я разговаривал с Дакии. Порошок али-не-Ягга берется из корней этого дерева. Высушенный и измельченный корневой тяж.
– Ну и?
– Что, если твой сон не был навеян подсознанием? Что, если ты видел некое предварительно составленное послание от самого дерева? Инструкцию, если можно так выразиться: ешьте плоды и останетесь здоровы. Коротко и ясно.
– Вы шутите.
С учетом всего здесь увиденного – животных-мутантов, заново отросших конечностей, людей на службе у растения – я не усомнился бы в том, что это дерево способно на все.
Нат покачал головой.
Анна наморщила лоб.
– Возможно, профессор прав. Лично я не представляю, как дереву удается производить прионы, соответствующие ДНК разных, притом многочисленных видов. Одно это непостижимо. Откуда дереву знать, что следует вырабатывать? Да и где ему было взять генетический материал, матрицу?
Коуве обвел жестом лечебницу.
– Древо возникло еще в палеозойскую эру, когда суша представляла собой царство растений. Его предки, быть может, являлись свидетелями становления наземной фауны и, вместо того чтобы бороться с животными, включали их в свой жизненный цикл, подобно виденному нами муравьиному дереву.
Профессор развивал теорию все дальше и дальше. Через некоторое время Нат понял, что уже не слушает его, а размышляет над словами Анны. Действительно, где дереву было взять генетический материал? Вопрос не давал Нату покоя. Каким образом Ягга научилась вырабатывать целую гамму видоспецифичных прионов?
Нат вспомнил свой сон: вереница зверей и людей исчезает внутри дерева. Были ли то просто символы или нечто большее? Куда они уходили? Нат понял, что смотрит на Дакии, сидящего у гамака. Неизвестно, что помогло, то ли последействие наркотика, то ли всплеск подсознания, однако Нат начал догадываться, что за место он пытается отыскать.
Али-не-Ягга. Кровь Ягги, добытая из ее корней.
Нат сконцентрировал взгляд на Дакии. Он вспомнил, как индеец, сияя, описывал участь его отца. «Отправился питать корни».
Ноги сами повели Ната к индейцу.
Коуве осекся на полуслове.
– Нат, что ты…
– Кое-что в этой истории не складывается. – Нат кивнул на Дакии. – И я, кажется, знаю, кто может мне помочь.
Он подошел к коленопреклоненному индейцу. Дакии поднял глаза. По его лицу текли слезы. Потеря вождя оказалась для него тяжелым ударом. При приближении Ната он поднялся на ноги.
– Вишва, – произнес он, склонив голову в знак повиновения преемнику шамана.
– Сожалею о твоей потере, – сказал Нат, – но нам надо поговорить.
Коуве вызвался помогать с переводом, однако Нат и сам уже неплохо перемежал слова яномамо английскими и вполне мог вести беседу.
Дакии указал на постель, утирая глаза.
– Его звал Даку. – Туземец прижался ладонью к груди умершего. – Он моя отец.
Нат закусил губу. Ему следовало догадаться. Теперь, когда Дакии рассказал об этом, он заметил черты сходства между ними. Нат положил руку на плечо сыну вождя, так как сам знал, каково это – потерять отца.
– Мне очень жаль, – повторил он, теперь уже с большим чувством.
– Спасибо, – кивнул Дакии.
– Твой отец был удивительным человеком. Мы все будем скорбеть по нему, но сейчас нам грозит смертельная опасность. Ты поможешь?
Дакии склонил голову.
– Твоя вишва. Твоя говорить – моя делай.
– Мне нужно, чтобы ты отвел меня к корням дерева, туда, где оно берет пищу.
Дакии вскинул голову. В его лице читались тревога пополам с недоверием.
– Тише, – шепотом предупредил Коуве. – Ты коснулся святыни.
Нат отмел его наставления и положил руку на грудь.
– Я теперь вишва. Я должен видеть корни.
Проводник закивал головой.
– Моя показать.
Он посмотрел на усопшего – напоследок – и повернул в сторону выхода.
Они начали долгий спуск книзу туннеля. Анна и Коуве шептались позади Ната, оставив его с мыслями наедине. Натан снова вспомнил о сходстве между спиральным ходом внутри Ягги и меткой бан-али. Что еще могла она представлять? Может, конфигурацию молекулы приона, как предположила Келли? Неужели растение и человек могли сообщаться между собой, делить воспоминания? После того что Нат пережил под воздействием снадобья, он уже не мог запросто отмахнуться от этой, последней возможности.
Кто знает, может, метка символизирует и то и другое – истинную сущность Ягги.
Нат со спутниками спускался все дальше.
– Кто-то идти, – произнес Дакии, останавливаясь.
Потом и Нат его услышал – топот ног, то глуше, то четче.
Из-за поворота появилась знакомая фигура.
– Рядовая Каррера, – сказал Коуве.
Девушка кивнула, задыхаясь от долгого бега по наклонному полу туннеля. Нат заметил, что оружие снова было при ней.
– Меня прислали за вами. Разузнать, нашли ли вы выход с плато. Сержанту Костосу не удалось обезвредить взрывчатку.
Нат только сейчас понял, что за всеми свалившимися на него откровениями он позабыл спросить о самом важном – запасном выходе из долины.
– Дакии, – обратился к проводнику Нат. – Нам нужно знать, нет ли здесь потайного пути в нижнюю долину. Ты что-нибудь знаешь об этом?
Для объяснения пришлось активно жестикулировать и просить помощи у Коуве.
Пока профессор переводил, Каррера недоуменно посмотрела на Ната.
