— Разумеется, если ты, достойный преемник Декенея, сообщишь нам заклятия, открывающие доступ в храм и к Секире, — сказал Валент.
На лбу Диурпанея выступил пот. Хоть бы жрец отказал! Пусть за Карпатами все дерутся со всеми, лишь бы не лезли в Дакию. Да ещё связываться с чёрным колдовством... И на что ему эта страшная секира? Никого он завоёвывать не собирается. Хорошо, если не даст превратить Дакию в сарматское пастбище или римскую провинцию.
Реметалк недобро, подозрительно взглянул на пришельца:
— Так храм нужен ещё кому-то? Не знаю, кто тебя послал, но ты из тех, кто направляет чужую руку, чтобы не обжечь свою.
— Мы оба из тех, кто направляет руку царей.
— Проверим, — хищно осклабился Реметалк. — Ты ведь некромант, вызыватель мёртвых? Так вот, вызови дух Биребисты. Пусть он разрешит забрать секиру. Только не смей защищаться магическим кругом, магическим мечом или амулетом Соломона. Знаю я ваши южные штучки.
Валент пожал плечами и поднял руку, обмотанную плащом. Из лесу вдруг вылетел крупный ворон и уселся на руку чародея. Тот кивнул Децебалу, и царевич быстро собрал хворост, листву, развёл небольшой костёр. Диурпаней скривился, глядя, как охотно наследник царства прислуживает захожему колдуну. Некромант бросил в огонь три шарика из какого-то чёрного вещества. Душный сладковатый запах пополз вместе с дымом. Колдун извлёк из складок одежды кинжал и перерезал горло ворону, даже не пытавшемуся сопротивляться или улететь. Потом направил струю крови в огонь, приговаривая что-то по-еврейски. Чёрный дым валил всё гуще, тянулся в пещеру. Жрец совсем вышел из неё и с усмешкой наблюдал за «священнодействиями» чернокнижника. А тот, выставив вперёд свинцовый перстень с гранатом, возгласил, теперь уже по-дакийски:
— Биребиста, великий царь гетов и даков! Зову тебя именем бога, которому ты втайне служил, — Разрушителя, Владыки Смерти, чей день — суббота. Именем ангела Кассиэля и демона Набама, чья планета — Сатурн, повелеваю тебе — явись!
Чёрный дым сливался с тьмой пещеры, делая её ещё непрогляднее. И вот из этой тьмы выступила окружённая бледным мертвенным сиянием фигура человека с длинными волосами и полным безбородым лицом, в дорогой дакийской одежде, измазанной кровью, с золотой плетёной гривной на шее. Не будь Диурпаней царём, он бросился бы бежать: ведь его прадед был одним из тех четырёх, что убили грозного царя. А Децебал с восторгом глядел на призрак. Биребиста, который наводил ужас от Рейна до Днепра, истребил или изгнал с берегов Дуная кельтов, сокрушил бастарнов, разрушил Ольвию и другие греческие и скифские города! Биребиста, с которым хотел сразиться Цезарь! Царь гетов, чьей помощи искал Помпей... Юноша подался вперёд, готовый исполнить любой приказ умершего царя.
Призрак грозно взглянул на южанина, двинулся было вперёд, но остановился, увидев блеск сапфира в серебряном перстне и граната — в свинцовом.
Сила Сатурна и Луны сковывала выходца из царства мёртвых.
— Чего тебе нужно, римлянин?
— О, царь, к Чёрному храму подбираются царь бастарнов Цернориг и царь росов и венедов Ардагаст. За росом стоит венедский волхв Вышата, а за тем — Братство Солнца. Позволь этому царственному юноше, — колдун указал на Децебала, — забрать из храма Секиру Богов.
В глазах призрака вспыхнул гнев.
— Венеды! Даже эти трусливые болотные твари смеют иметь царя и замахиваться на храм и Секиру! Мир мельчает, и только кровь и огонь могут его обновить... — Он пристально посмотрел на царевича. — Как твоё имя?
— Децебал, повелитель.
— Я чувствую в тебе кровь тех, кто убил меня и растаскал моё царство. Я знаю, гетов уже нет. Римляне угнали их за Дунай.
— Но остались даки. Они по-прежнему сильны и отважны, и наши неприступные горы не стали ниже.
— Вижу в тебе дух великого воина. Бери Секиру Богов и истреби для начала тех, кто тянет к ней руки. Эти два царя и их волхвы не должны уйти живыми с Карпат. Кельты и сарматы — наши старые враги. Но самые опасные враги — римляне. Помни об этом, будущий царь даков! Я это понял слишком поздно, когда растратил жизнь на других врагов.
Призрак замолк и скрылся в темноте. Рассеялся и чёрный дым. Децебал торжествующе взглянул на дядю. Тот сухо кивнул, бросил нехотя: «Бери тридцать всадников», — и обрадованный юноша легко побежал вниз по склону. Диурпаней с досады прикусил губу. Хорошо, что дружинники всего этого не видели! Его, царя даков, Биребиста даже не заметил.
А мальчишка теперь совсем ошалеет от гордости. А самого Биребисту вызывали именем каких-то еврейских демонов — то-то радуется иудей унижению великой тени...
Валент радовался, но меньше всего думал при этом о своём рассеянном по миру народе. Отечество мудрого — весь мир, а предназначение — повелевать невеждами, всеми этими великими царями и непобедимыми воинами. Склоняется же мудрый лишь перед более мудрым. Валент небрежно развернул перед Реметалком папирус с чертежом:
— Вот расположение светил над Черной горой на ближайшие дни. Не очень благоприятно для нас — Сатурн не слишком силён, но и для этих воинов Солнца тоже: осеннее равноденствие уже прошло, Солнце слабеет. Я рассчитал по египетской системе. Надеюсь, она знакома и тебе: великий Декеней учился в Египте. Кстати, я был бы рад ознакомиться с папирусами, оставшимися после него. Здесь, в глуши, порой сохраняется такое, чего не найдёшь и в старейших храмах Тота.
Реметалк склонился над чертежом. Он не был рад появлению соперника, но уважал его как знаток знатока. Оба они владели знанием, недоступным простым смертным — и даже стоявшему рядом царю. Перед ним мудрецы не должны были показывать, насколько они подвластны мирским страстям.
Отряд Децебала мчался на север, к долине Тисы. Реяли по ветру конские гривы, развевался красный матерчатый хвост серебряного дракона, служившего знаменем отряду. Вперёд, к таинственному храму, навстречу неведомым царям, племенам, демонам! Это первый из его великих походов, а будут и ещё — от Рейна до Днепра, а может быть, и до самого Рима! Он, конечно, победит и надменного Цернорига, и неведомого Ардагаста, а потом, с Секирой Богов, разве сможет он уступить Биребисте? Тем более когда рядом с ним — новый Декеней. Не пещерный медведь Реметалк, а Валент, исходивший весь мир, опытный и бесстрашный в чародействе, как сам Децебал — в бою.
ГЛАВА 4
Конец чёрного храма
Над морем буковых лесов и дубрав поднималась гора. У её подножия сливались две быстрые, неспокойные реки. Вода в них была одинаково светлая и чистая, но западная река звалась Чёрным Черемошем, а восточная — Белым. А по другую сторону Карпат точно так же сливались, стекая с Черной горы, две реки, и северную называли Черной, а южную — Белой Тисой. Восток и юг принадлежат Белбогу, а север и запад, край смерти — Чернобогу.
На вершине горы лежала громадная, больше человеческого роста, каменная глыба. На её поверхности были во множестве высечены знаки Земли и Солнца, Мокоши-Лады и Даждьбога: четырёхугольники, круги, кони. И вершину, и глыбу называли Писаным Камнем. Сейчас вокруг глыбы застыли в почтительном молчании двенадцать воинов и леший. На самом камне столь же безмолвно стояли на коленях пятеро: Ардагаст, Вышата, Святомысл и обе волхвини. Между ними стояла наполненная водой Колаксаева Чаша. На Востоке Зореславич не раз слышал о чаше Солнечного царя Джамшида. В той чаше можно было увидеть что угодно, скрытое расстоянием и преградами. Венедские волхвы использовали для этого деревянную чару или блюдце с яблоком, греческие и римские маги предпочитали металлическое зеркало.
