Адвокат: «Я был нужен раньше всех, еще тогда, когда обсуждался план сотворения мира».
Большевик, подслушав этот спор, победил всех: «Но до всего этого был хаос и был я».
Еще анекдот.
Два советских гражданина читают надпись, советскую эмблему: «молот-серп». Один спрашивает: «А чем все это кончится?» – «Читай наоборот», – говорит другой. Тот читает: «Престолом».
Народ подбадривал себя анекдотами. Особенно забавляли нововведенные сокращения в названиях разных учреждений. Получался какой-то таинственный код. Загадочные с виду сокращения расшифровывали по-своему, находя в этом удовлетворение своему отрицательному отношению к власти. Например, РСФСР (Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика) расшифровывалась: «Редкий случай феноменального сумасшествия расы». Сокращения были распространены настолько, что многие, видя надпись «вход» на дверях, спрашивали, что это за учреждение такое «В-Х-О-Д».
В конце 1920 года из далекой Сибири наконец вернулась моя семья. Ее привез специально посланный туда человек. Семья моя приехала измученная, изболевшаяся, усталая. Жена, ее мать и дети пользовались покровительством колчаковцев, но в разгар нападения большевиков в этой всеобщей неразберихе потеряли друг друга. Много было тяжелого в драме, о которой я и теперь не могу говорить без волнения и горечи. Вообще, о Юдениче и Колчаке могу сказать, не решись они безрассудно начать свое наступательное дело, не случилось бы этой трагедии, как, впрочем, и тысячи других, ей подобных. В дни ужасов несчастной Испании я невольно вспоминаю собственные личные переживания восемнадцатилетней давности. Вспоминаю также великого русского писателя-философа графа Л.Н. Толстого, его завет «Не противься злу» В моем мировосприятии эти слова приобрели еще более глубокое значение, чем прежде. Конечно, я понимаю, дипломаты, воины, адвокаты обязаны во что бы то ни стало противиться злу, бороться с ним, побеждать его, но всякая политическая игра должна быть продумана от начала до конца, иначе это не политика, а взбалмошность, не план, а легкомыслие.
Недовольный результатами своей работы, которую всячески тормозили советские учреждения, я решил в апреле 1921 года подать в отставку. Дела нашей реэвакуационной комиссии шли медленно, в атмосфере препирательств. Мы хотели получить назад все, что составляло наше достояние, и, разумеется, не желали довольствоваться тем, что предлагали Советы. Через два месяца моя отставка была принята, и я позволил себе отдых с семьей, находившейся в Латвии.
Мой приезд в Москву латвийским чрезвычайным посланником и полномочным министром
Время между летом 1921 года и 1923 годом я условно назвал промежуточным. Я тогда отошел от активной политической работы, но частным образом не переставал пропагандировать идею, в которую всегда верил и продолжаю верить. Необходимо оздоровлять, углублять, развивать экономические народные отношения. В наиболее распространенных органах я предсказывал, что начавшаяся экономическая международная война будет очень длительной, потребует много жертв, правда, менее кровопролитных, хотя и не менее многочисленных, чем на войне с оружием. Я настоятельно советовал не забывать, что экономика является важнейшей составной частью всеобщей политики.
Действительно, может ли государство считаться независимым, если его экономическая жизнь находится в чужих, ненадежных, а возможно, и враждебных руках? Экономически мы были отставшей нацией. Земля опустошена. Все следовало начинать сначала. Я выдвигал общеизвестный экономический, точнее, коммерческий закон, если какая-нибудь экономически отсталая страна с успехом производит ту или иную продукцию, она ни на минуту не должна забывать, что сила ее соперничества, сопротивления, конкуренции на международных рынках чрезвычайно ограниченна. Ее возможности в этом отношении весьма ничтожны. Продавать товары, производящиеся в такой стране, международный коммерсант считает делом нелегким. Вывод: прежде всего надо взяться за собственный рынок, оздоровить собственную экономическую жизнь.
Уже тогда я неразлучно носился с мыслью, что каждая страна должна производить только то, что является ее естественной продукцией, основанием экономического бытия. Наоборот, желание производить решительно все гибельно для всех. Дилетантизм вреден в духовной жизни так же, как в производстве губителен для производителя. Это, как правило, приводит к повсеместному возведению высоких оград в виде запретительных пошлин, народы и государства разделяет бессильная конкуренция, в конечном результате это приводит к международным конфликтам и войнам. Тогда я начал понимать, что сосуществование народов надо строить на других, новых принципах общего сотрудничества, оставив в прошлом прежние отжившие стремления эксплуатировать и рвать при первой возможности. Постепенно, шаг за шагом, расширяя наблюдения, я убеждался, что корень мирового зла кроется именно в этом вопросе.
Между тем сосуществование народов должно строиться чрезвычайно просто, как все в жизни. Для этого нужно только найти верную основу, правильную предпосылку. Правда, пути к этим основам сложны, над ними надо серьезно задуматься и прочно установить. Поэтому меня сейчас больше, чем раньше, удивляет, почему при Лиге Наций существуют самые разнообразные комиссии, о белых рабынях, опиуме и т. д., но нет комиссии по изучению основных принципов экономического сотрудничества народов.
Ленин и его ближайшие единомышленники легко потрясли весь мир, это произошло потому, что его слишком мало занимали поиски этих принципов и основ. Это и дало Ленину право уверенно заявить: «Сожительство народов – это учет». В этом он, безусловно, прав. К его формуле можно добавить: «И расчет». Но для того и другого необходимы ясные и надежные принципы. Без твердых основ нельзя строить здание мирового сосуществования. До тех пор, пока эти основы не найдены, здание будет шататься и каждая отдельная комната жить отгороженной, запертой, настороженной жизнью. Сейчас в мире происходит нечто странное и бессмысленное. Чуть ли не все страны решили навесить на свои двери замки и все для себя производить собственными руками. Уединившись, отрезав себя от остального мира, эти страны сами себя посадили под арест. Какая печальная жизнь в комнате, где забиты все окна, двери и отдушины. Чем и как дышать?
В Латвии отобраны громадные имения владельцев-баронов. Прежним владельцам из их угодий оставлен только центр с 50 гектарами земли, притом лишь в каком-нибудь одном имении, а не в нескольких, составлявших прежде их собственность. Отобранные земли, перешедшие, таким образом, в государственный фонд, стали делить между безземельными крестьянами.
Многие, в том числе и я, как, впрочем, и правительство, скоро поняли, что раздроблять имения нецелесообразно, логичнее оставить часть из них неразделенными на хутора. Это соображение побудило меня и моих единомышленников обратиться к правительству с предложением отдать нам в долгосрочную аренду несколько больших имений. С этой целью была создана целая акционерная компания. Ее цель состояла в том, чтобы эксплуатировать имения хозяйственным образом, поднять в них сельскую культуру, развить торговлю продуктами производства, снабдить хозяйства нужными машинами. Словом, мы хотели работать в этой области, считаясь только с естественными природными богатствами Латвии. План был продиктован принципиальными соображениями. Я стал генеральным руководителем нового дела, и оно стало успешно развиваться.
