— Ежу понятно.
— А этот Эмилий, ему же легче всех с подвалом, — заметил Савелий.
— Вот насчет Эмилия я тебе скажу так, Савелий: ему алиби не нужно.
— Почему?
— По кочану. Не нужно, и все. Тем более алиби у него все равно нет — он живет один.
Федор хмыкнул.
— Послушайте, я вот что подумал… — запинаясь, начал Савелий. — Я подумал…
— Не томи, Савелий, излагай. Ну?
— Я подумал вот что… Во многих криминальных романах убийцы-маньяки выдумывают всякие головоломные убийства, вроде как тягаются с полицией — мол, я умнее, не поймаете, я вам всем покажу! Авторские убийства, так сказать, для души, а не ради выгоды. То есть я хочу сказать, эти убийства не связаны, не мотивированы, и жертвы — случайные люди. Понимаете?
— Это в криминальных романах и сериалах, Савелий, для развлечения читателей и коммерции, а в жизни, как правило, присутствует мотив, — назидательно произнес Федор. — Убивать без мотива, ради любви к искусству, трудоемко и накладно. Немотивированные убийства, конечно, случаются — под действием наркотиков, алкоголя, в драке; опять-таки маньяки… Но я не представляю себе, чтобы убийца-маньяк хладнокровно, с учетом всех деталей, не оставляя следов, совершал абсолютно немотивированные убийства по заранее разработанному плану. И никакого сексуального насилия, никаких следов. Не представляю. Это не маньяк, это мастер! Художник. Или мститель. А посему мотив есть, просто нам он пока неизвестен. Хотя… — Федор поднял указательный палец. — Хотя допускаю, что в предположении Савелия есть рациональное зерно. Жизнь, знаете ли, часто удивляет своим креативом и преподносит те еще сюрпризы.
— То есть вы считаете, что художества будут продолжаться? — подвел итог капитан и посмотрел на Савелия. Тот ответил ему скорбным кивком. Капитан перевел взгляд на Федора. Федор был строг и печален.
— Идите к черту! — в сердцах воскликнул капитан Астахов и потянулся за бутылкой. — Оба.
— Я бы выяснил, где были проданы найденные часы, — сказал Федор. — Возможно, его запомнили или он расплатился карточкой.
— Если он покупал их здесь… — пробормотал Савелий.
— Выясняем, сами не дураки. Может, хватит? Савелий, скажи тост! Только без философии — четко и ясно. И промочим горло.
— За все хорошее! — недолго думая, брякнул Савелий. Капитан одобрительно показал большой палец, и они выпили.
Глава 20. Здравствуй, грусть
Они сидели в парке, в кустах, на скамейках, сдвинутых вместе предприимчивыми тинейджерами или алкашами. После рабочего дня, прибежавшие по сигналу тревоги. Клуб «Спикеры».
Лиса Алиса, кот Базилио, «Тилипаха» Тортила, Буратинка, Дуремар, Арлекин, Эмилий Иванович и Тяпа…
Не пришли две куклы, не пришел Костя Фото-Мэтр, не пришел печальный Пьеро, не пришел Карабас-Барабас…
Не пришла Мальвина: позвонила вся в слезах — мама заперла и не пускает. С опозданием прибежал художник по свету Кирюша — Свет очей…
Ирина сидела молча, вздыхала после выволочки от директора за… за все! А ведь он говорил, он предупреждал, он призывал… Журнальчики, понимаешь, сомнительные, летят как на мед всякие… богема! Клуб «Спикеры»… надо же! Одни проблемы и головная боль.
Сегодня вернулись мама и Глебушка, она встретила их на вокзале. Глебушка побудет пока у мамы, до первого сентября, а потом Ирина заберет его домой. Начнется школа, и жизнь войдет в свою колею…
Друзья познаются в беде, говорят. Клуб «Спикеры» явился в полном составе… Почти в полном, увы. Стон и плач стояли в поредевших рядах спикеров. Клуб «Спикеры» на глазах превращался в тонущий «Титаник».
— Брехня! Не верю! — сказала Буратинка. — Папа Карло не мог никого замочить!
— Не верю! — воскликнула лиса Алиса.
— Муть! — поддержал ее кот Базилио. — Херня! Не верю.
«Не верю» звучало как клятва. Не верю! Наш папа Карло не мог!
— Тень на всех нас, — сказал Пьеро. — Вот что есть паршиво.
— Виноват, не виноват… Раз схватили, не выпустят! Им нужна раскрываемость.
— Нужно пойти и сказать!
— Мы пойдем и скажем!
— Наймем адвоката! Вот у нас один из табора…
— На какие шиши? Знаешь, сколько они гребут?
— Кто тебя слушать будет?
— Ириша, а тебя не прикроют?
Ирина пожала плечами и только вздохнула. Отдел не прикроют, а вот она может остаться без работы.
— А что за человек был в подвале? Эмилий, что уже известно?
— Не знаю, сегодня они приходили снова, обыскивали подвал, искали следы воска на ключе… Я думаю, они будут говорить со всеми, кто там был.
— А папа Карло при чем?
— К подвалу ни при чем, а тот убитый из мэрии вроде как его знакомый.
— Ну и что? Как на него вышли?
— Никто ничего толком не знает! — воскликнула лиса Алиса. — Соседка рассказывала, что у нас действует секта изуверов-наркоманов, которая устраивает оргии и убийства. Между прочим, страшная дура…
— Кажись, это мы, господа! — сказал кот Базилио. — Влипли. Чует мое сердце… Называется «мифотворчество». Народный креатив. Секта любителей английского языка — изуверов, погоняло «Спикеры».
— Шат ап! И без тебя тошно!
— И премьера накрылась медным тазом.
— Какая премьера без папы Карло…
— Уже не до премьеры.
Они вздрогнули и замолчали — кто-то ломился сквозь кусты. На сцену вывалился взмыленный Карабас-Барабас.
— Ну, вы и шифруетесь, братва! Если бы не орали на весь парк, шиш нашел бы!
— Карабасик!
— А мы уже думали, ты обломал тягу!
— Не дождетесь, — сказал Карабас-Барабас, падая на скамейку. — Бежал всю дорогу, час пик, ни одной тачки! Что новенького? Кого взяли, кроме папы? С кем уже говорили?
— Со мной, — откликнулась Ирина. — Но про папу Карло не спрашивали. Они нашли у Эмочки в подвале человека, а мы там были на репетиции, вот они и спросили, кого я там видела, в смысле, чужих.
— Чего?! Какого человека?
— В подвале у Эмочки нашли неизвестного человека!
— Мертвого?
— Живого, но невменяемого, — сказал Эмилий Иванович. — Он ничего не говорит.
— Как это?
— Ну, он, видимо, испугался, ничего не говорит, раскачивается и воет. Они считают, он сидел там с пятницы.
— Воет? А что за человек?
— Они не знают, — ответил Эмилий Иванович, чувствующий себя препаршиво. — У него не было ни документов, ни телефона. Понимаете, я не мог не сказать, в смысле, про репетиции. Они спросили, кто еще был, и я… — Он замолчал, расстроенный.
