За несколько дней я узнал гораздо больше о немецкой разведывательной службе — или, скорее, о службах, поскольку их было две: абвер (Abwehr) и СД (Sicherheitsdienst) — нежели о британской СИС. Абвер до некоторой степени являлся эквивалентом комбинации СИС и УСО. Отличие заключалось в том, что он был составной частью немецкого Верховного командования. В состав абвера входило три главных отдела. Отдел Абвер I отвечал за сбор и доставку разведданных; агентурную разведку на территории иностранных государств; добывание разведывательной информации. Отдел Абвер II занимался организацией саботажа и подрывной деятельности (являлся отчасти эквивалентом УСО). Отдел Абвер III ведал вопросами контршпионажа (контрразведка в вермахте и военной промышленности). Служба СД, в то время намного менее важная для нас, чем абвер, являлась организацией нацистской партии. Она в основном занималась широкими вопросами внутренней безопасности в Германии и на оккупированных территориях, где функционировала вместе с гестапо. Однако у СД была важная заграничная функция, особенно в сфере политической разведки.
За последующие несколько недель я стал постепенно узнавать все больше о службе, на которую поступил. Подразделения штаб-квартиры СИС, помимо Секции V, главным образом располагались в Бродвей-Билдингс; термин «Бродвей» означал у нас «СИС кроме Секции V». В довоенное время Секция V в принципе занималась тем же, что и бродвейские Секции I, II, III, IV и VI. Их задача заключалась в сборе и сортировке разведывательных данных из резидентур СИС за границей и перенаправлении их в различные департаменты Уайтхолла, а также в передаче запросов указанных департаментов этим резидентурам. Особым клиентом Секции V была МИ-5. Секции сбора и распределения информации не были просто передаточными звеньями, поскольку они, как предполагалось, знали, что именно нужно передавать Уайтхоллу, как ранжировать тот или иной источник и как интерпретировать запросы Уайтхолла для той или иной резидентуры с точки зрения их выполнимости. Но штатных сотрудников было мало, и даже к концу войны другие пять распределительных секций включали лишь по горстке офицеров; в то время как Секция V, как я уже упоминал, насчитывала около двадцати офицеров, а к 1945 году их внутри страны и за ее пределами насчитывалось свыше сотни.
Причина таких различий заключается в характере контрразведки. При анализе разведывательной и террористической деятельности противника четкого разграничения между иностранной и британской территорией не проводилось.
Большинство целей контрразведки располагалось за границей: штаб-квартиры вражеских организаций, их резидентуры в оккупированных и нейтральных странах, вербовка агентов и их заброска на территорию Великобритании или в другие страны. Значительная часть разведывательной и прочей подрывной деятельности противника вообще не была связана с британской территорией: например, слежка из нейтральных стран за перемещением британских судов и конвоев; диверсии на британских судах в нейтральных портах; заброска вражеских агентов в страны, с которыми у нас поддерживались дружеские или союзнические отношения; контрразведывательная деятельность отдела Абвер III против СИС, УСО или наших союзников; сотрудничество немецкой разведки с правительствами нейтральных государств. К этому следует добавить то, что приобрело важность в дальнейшем, а именно секретные разведывательные операции «ближнего» действия, которые происходят в тот момент, когда противоборствующие армии ведут активные боевые действия: заброска агентов в тыл наступающему противнику, организация диверсий и пр.
Поэтому территориальное разделение функций контрразведки между МИ-5 и Секцией V выглядело несколько нереально, и споры по поводу разграничения полномочий казались неизбежными. Было три разумных решения. Во-первых, всю контрразведку, как за границей, так и внутри страны, должна взять на себя МИ-5, для чего при необходимости учредить собственные резидентуры и коммуникации, привлечь для работы опытных специалистов, владеющих соответствующими языками и хорошо осведомленных о странах, в которых им предстоит работать. Во-вторых, Секция V должна расшириться в рамках существующих разграничений полномочий и квалификации. В-третьих, должно произойти некое слияние МИ-5 и Секции V, или объединение имеющихся ресурсов и задач. Мне кажется, что к тому времени, когда я поступил на службу, было в целом принято второе решение; во всяком случае, Секция V расширялась довольно быстро. Отчасти это было связано с самой логикой вещей, хотя все вопросы были достаточно равномерно сбалансированы, но, возможно, даже больше — с решимостью одного человека: Феликса Каугилла, начальника Секции V. Именно Феликс фактически бросил вызов МИ-5 и, что не менее важно, занялся активным расширением кадрового состава. Впереди нас ожидало еще множество баталий. Но в моем собственном представлении, в МИ-5, по сути, не были настроены создать какую-то империю; им просто хотелось делать свою работу. Однако они осознавали, что она все больше и больше зависела от происходящего за границей. Если мы были в состоянии оказать им необходимые услуги, казалось, они были согласны в крайнем случае оставить разделение функций неизменным.
В конце 1941 года разница в ресурсах между МИ-5 и Секцией V была все еще очень велика. МИ-5 была оперативно сформирована в 1939–1940 годах, когда люди верили в «пятые колонны» и когда были интернированы тысячи беженцев с континента. Это было время, когда люди легко верили в байки о немецких парашютистах, переодетых монашками, в слухи о том, что руководитель джаз-оркестра Чарли Кунц передавал донесения врагу через свой фокстрот, или о безошибочном знании лорда Гав-Гав
[27]
того, когда же остановились часы на ратуше. Хотя к концу 1941 года основной психоз все-таки прошел, МИ-5 все еще имела довольно раздутый штат и до сих пор строчила нам многостраничные трактаты о подозрительных предложениях, появляющихся в том или ином письме, прошедшем цензуру. В то же время на нас отчаянно давили, заставляя просматривать — пусть и вскользь — всю поступающую из-за рубежа разведывательную информацию.
Лучшими из наших источников уже являлись донесения ISOS, хотя в то время они составляли лишь небольшую часть немецких разведтелеграмм. В конце года произошли радикальные перемены. На Рождество я остался в Дорсете. Мне позвонил Ким и спросил меня, используя особые фразы при общении по линии общего доступа: «Помнишь, мы как-то говорили о том, что работы у тебя скоро прибавится? Ну так вот, время пришло». Я возвратился в Сент-Олбанс и обнаружил на своем столе первые расшифрованные донесения. В течение нескольких недель мне приходилось изучать до ста двадцати донесений в день: почти все относились к абверу, лишь несколько — к СД. (Я должен здесь отметить, что термин ISOS относился строго к материалам ручных шифров, в то время как материалы машинных шифров получили кодовое наименование ISK
[28]
; но неофициально ISOS продолжал использоваться в качестве общего обозначения, поэтому я тоже буду использовать его в таком ракурсе.)
