Вообще, британская контрразведка во время Второй мировой войны весьма успешно проводила операции с двойными агентами. По характеру и содержанию ISOS зачастую можно было судить, как немцы реагируют на такие операции, возникают ли у них подозрения и как они оценивают работу того или иного своего агента. При определенных обстоятельствах ISOS могли также использоваться в качестве проверки агента на лояльность (британцам). Если ему доверяли, то его можно было бы направить из Англии в Испанию или Португалию с достаточно интересной информацией, чтобы гарантировать, что соответствующая телеграмма уйдет в Берлин; из последующих ISOS сразу станет ясно, прошло ли все гладко или немцы его все-таки раскололи. Хотя роль Секции V в операциях с двойными агентами на территории Великобритании заключалась главным образом в поддержке МИ-5, эта роль была все-таки важной, и здесь особое место занимал Ким Филби.
Одна из особенностей абвера заключалась в его высокой децентрализации. Помимо операций местных резидентур, проводимых в Испании и Португалии, эти две страны использовались в качестве своеобразных стартовых площадок во внешний мир большим количеством других отделений абвера в Германии и в оккупированных странах. Были так называемые АСТ (от нем. AST, или Abwehrstellen — пункты, резидентуры абвера), которые являлись главными, и НЕСТ (от нем. NEST, или Nebenstellen — побочные пункты), которые подчинялись АСТ. Каждая — АСТ «Брюссель», АСТ «Гамбург», АСТ «Париж», НЕСТ «Кельн» и многие другие — имела собственных агентов, а Испания и Португалия были излюбленными территориями для их заброски или транзита. Кроме того, каждая резидентура, как и штаб-квартира, подразделялась на Абвер I, II и III, а Абвер I я потом еще делил на I/H (армия), I/Luft (воздушные силы), I/M (военно-морской флот), I/Wi (экономика), I/TLW (техника) и т. д. Таким образом, существовало огромное множество различных отделов, в деятельности которых предстояло разобраться. Некоторые из этих отделов и подотделов специализировались на чем-то своем. Например, АСТ «Берлин» (не путать со штаб-квартирой абвера в Берлине) специализировалась на агентах швейцарской национальности. У АСТ «Берлин» также была мерзкая привычка использовать без разбора два имени прикрытия для каждого из своих сотрудников, иногда даже в одном и том же донесении, что поначалу вызывало путаницу. Местные организации абвера в Испании и Португалии, как предполагалось, оказывали содействие во всей этой внешней деятельности, но проявляли явное недовольство. Особенно это чувствовалось, когда возымели действие наши дипломатические протесты и преследования и положение немцев сделалось довольно шатким.
Мы тщательно изучили немецкую диверсионную организацию в Испании, то есть местных сотрудников и агентов Абвера II. Их главными целями были британские суда в испанских портах и на Гибралтаре. В конце 1941 года бомба замедленного действия, заложенная агентами этой организации в груз британского торгового судна в одном из портов на юго-востоке Испании, привела к гибели многих моряков. Подобный успех немцы больше повторить не смогли, однако им удалось сохранить свою организацию в этой области. Однажды из донесений ISOS мы выяснили, что Абвер II планирует заложить бомбу на британском судне, направляющемся на Гибралтар. Абвер II обычно при формулировке своих оперативных донесений использовал «умеренно» секретный шифр; не то чтобы в абвере сомневались в безопасности своих шифров, а скорее не хотели отправлять слишком подозрительные и политически запутанные донесения. Поэтому они использовали медицинские термины: «врач» — для обозначения агента, который должен был заложить бомбу, «пациент» — для судна, «лекарство» — для бомбы и т. д. «Врач», как мы поняли, скоро навестит «пациента» и пропишет тому «лекарство» в испанском порту близ Гибралтара. Судну предстояло провести несколько часов на Гибралтаре и отправляться дальше. С Гибралтара нам сообщили, что, если предстояло искать бомбу, необходимо распоряжение о разгрузке судна прямо на пристани, где под наблюдением докеров, а значит, и агентов абвера в Альхесирасе, будет проверяться ящик за ящиком. Несмотря на риск в отношении ISOS, такое распоряжение на всякий случай было получено. Так получилось, что в ночь прибытия судна на Гибралтар я остался на ночное дежурство в Гленалмонде. Было устроено так, что судно под каким-нибудь не вызывающим подозрений предлогом будет задержано на ночь и проведен хотя бы беглый его осмотр. Где-то после полуночи из Блечли пришло сообщение о только что расшифрованном немецком донесении: похоже, «врачу» пришлось отменить свой визит к «пациенту». Здесь возникла дилемма: возможно, донесение — что в то время случалось довольно часто — было неправильно истолковано, а может быть, немцы все-таки нашли способ заложить свою бомбу. С другой стороны, риска в отношении ISOS нужно было во что бы то ни стало избежать. В то время как немцы вполне могли заметить процесс разгрузки судна и заподозрить в связи с этим утечку из своей организации или иную причину, но не безопасность шифра, полной уверенности у нас все равно не было. Если они действительно отменили операцию, а затем увидели разгрузку, то едва ли предположили утечку.
Обычно подобные вещи, связанные с риском ISOS или возможной гибелью людей, доводились до сведения Кима Филби и Феликса Каугилла, обсуждались с Адмиралтейством и прочими причастными к этому ведомствами и лицами. Но в тот раз решение нужно было принять еще до наступления утра. Думаю, в тот вечер Ким уехал из Сент-Олбанса. Феликс же, с другой стороны, обычно не ложился спать долго — до трех или четырех часов утра просматривая газеты. А тогда было еще половина второго. Дело едва ли можно было решить по телефону. Поэтому я недолго думая вскочил в дежурный автомобиль и вскоре подъехал к Прей-Вуду, большому дому, расположенному приблизительно в миле от Гленалмонда. Раньше здесь квартировало несколько офицеров Секции V, а теперь проживал Феликс с супругой. Я надавил на кнопку дверного звонка — никакого ответа. Я позвонил снова, потом еще раз. Взяв горсть камешков, я швырнул их в окно предполагаемой спальни Феликса и Мэри. Потом сделал это снова. Но ответом на стуки камней о стекло снова была полная тишина. Я почувствовал себя абсолютно одиноким во всем мире. В какой-то момент я ухватился за идею все-таки возвратиться в Гленалмонд и позвонить по телефону в надежде, что хоть телефонный звонок сможет разбудить Феликса. А потом вдруг вспомнил о том, что в принципе и так хорошо знал: я лишь пытаюсь навязать кому-то решение, принять которое лучше подготовлен я сам. Все, что мог сказать мне Феликс — или даже Ким, — звучало бы примерно так: «Хорошо, но ты ведь у нас эксперт в данном вопросе: что ты сам-то думаешь?» Итак, я возвратился в Гленалмонд и сигнализировал на Гибралтар, чтобы судну разрешили следовать дальше. Весь следующий день я провел как на иголках, но, слава богу, никакого взрыва не произошло.
Сейчас все привыкли высмеивать абвер как чистый балласт, а не полезный актив нацистской Германии. В этом есть доля правды. Многие офицеры абвера равнодушно воспринимали национал-социализм, а некоторые были и вовсе настроены категорически против. Даже те офицеры, которые не руководствовались какими-либо политическими убеждениями, предпочитали Восточному фронту беспечную жизнь в Мадриде, Лиссабоне или каком-нибудь другом месте. Они были заинтересованы всячески преувеличивать значимость своей работы и закрывать глаза на любые подозрения о том, что какой-нибудь агент может фабриковать или приукрашивать свои донесения или, по сути, работать на британцев или американцев. Но в то время, в середине войны, абвер ни в коем случае нельзя было списывать со счетов. И это в полной мере подтвердили бы экипажи союзных конвоев в Западном Средиземноморье, которые подвергались интенсивным бомбардировкам после донесений из наблюдательных пунктов абвера в Гибралтарском проливе. К ним присоединились бы и многие агентурные сети союзников в оккупированной Европе, которых служба Абвер III сумела раскрыть. Можно лишь гадать, как действовал бы абвер, если бы мы утратили доступ к ISOS; например, представляется вероятным, что некоторые из его агентурных операций в Великобритании в течение долгого времени оставались бы нераскрытыми.
