В сентябре 1943 года, обеспечив расширение кадрового состава Секции V, Феликс объявил о ряде продвижений по службе. Для Кима Филби учредили новую должность, она обозначалась Vk (K означало «Ким»), ему подчинялись Vd и несколько других подсекций. Я заменил его на посту Vd, хотя и продолжал уделять значительную часть своего времени работе с ISOS, а Десмонд Пэйкенхем переместился в служебной иерархии выше — на Vd1. Должность Vd теперь соответствовала воинскому званию майора. Более высокий статус и условие ношения гражданской одежды побудили меня снять свою походную форму, а Мэри отколола единственную звездочку второго лейтенанта и заменила венчиком майора. О промежуточных званиях ей, таким образом, беспокоиться не пришлось.
Сицилией союзники овладели в июле — августе 1943 года, а Муссолини был свергнут соотечественниками и содержался в горном Альберго-Рифуджио на Апеннинах. В начале сентября наши войска начали высадку на юге Италии. На Райдер-стрит учредили новую подсекцию, Vt, для работы с новой территорией, и у нас появился блестящий новичок, Колин Робертс из колледжа Святого Иоанна в Оксфорде1. Он должен был заниматься ISOS в области контроля Vt; сначала мы занимались этим вместе, а потом он перешел к самостоятельной работе.
Именно в это время произошел один из наиболее примечательных эпизодов войны. Шифр, используемый между штабом СД в Берлине и их резиденцией в Риме, был только что взломан GC&CS, но в течение первых одной-двух недель, как это часто происходит с такими шифрами, расшифрованные донесения приходили к нам в случайном порядке, порой с многочисленными разрывами. Очевидно, планировалось что-то значительное, с привлечением специалиста по диверсиям Отто Скорцени2. Но не хватало одного-двух более ранних и притом жизненно важных донесений, и лишь после того, как Скорцени и его отряд приземлились на Гран-Сассо и «спасли» Муссолини, в Блечли удалось их расшифровать. Если бы они взломали шифр СД несколькими днями ранее или если бы Скорцени предпринял свою вылазку на несколько дней позже, можно было бы предотвратить эту операцию. Муссолини не закончил бы войну повешенным вниз головой вместе с Кларой Петаччи на одной из миланских площадей, а, возможно, предстал бы вместо этого перед судом как военный преступник…
Теперь, конечно, мы с Кимом виделись намного реже. Он работал в другой комнате, и в сферу его интересов входили и другие территории, помимо моей. После напряженного рабочего дня для активного общения уже почти не оставалось ни времени, ни сил. Однако в обеденный перерыв Ким, я и еще несколько наших коллег собирались в одном из многочисленных пабов, расположенных в радиусе трех минут ходьбы от Райдер-стрит, 14. Нашим излюбленным местом встречи был «Единорог», на углу Джермин и Бери-стрит. Когда мы с Кимом как-то раз сидели у самой барной стойки, вошел человек, в котором я узнал бывшего сокурсника по Вестминстеру, но из другой школы. Он встретился глазами с Кимом и, не заметив меня, подошел к нему и сказал: «О господи, а вы, случайно, не Милн?» — «Нет, — ответил Ким и кивнул: — Вот он». Не могу придумать ни одной очевидной причины, по которой кто-нибудь, кого каждый из нас хоть немного знал по школе и кого с тех пор не видел и не слышал, должен был мысленно ассоциировать нас двоих — вплоть до полной путаницы. Вновь прибывший, казалось, был сбит с толку не меньше, чем мы сами…
В некоторых источниках высказывается предположение, что Ким Филби много разъезжал в этот период, по нескольку раз навещая наши резидентуры в Испании, Португалии и даже на Ближнем Востоке. Я лично припоминаю лишь одну поездку Кима на полуостров. И пока Филби работал в Секции V, больше он, кажется, никуда не ездил. Но и на Райдер-стрит ему хватало забот, особенно по надзору за новой Итальянской подсекцией и по планированию работы Секции V в связи с предстоящей операцией «Оверлорд». Кроме того, именно в эти первые несколько месяцев нашей работы на Райдер-стрит произошел весьма интересный случай, который Ким подробно описывает в своей книге. Один сотрудник немецкого министерства иностранных дел, которому было присвоено кодовое имя «Вуд»3, переправлял Аллену Даллесу, главе УСС в Швейцарии, незашифрованные тексты телеграмм различных немецких посольств, адресованные в Берлин. Большинство этих телеграмм через Блечли добыть было нельзя. Каждый раз по приезде в Берн он приносил очередную партию этих телеграмм в контору Даллеса. Каким-то образом задача обработки и распределения для британских «заказчиков» пространного и чрезвычайно ценного материала досталась именно Киму. Именно через «Вуда» мы впервые узнали о «Цицероне», камердинере английского посла в Турции, который за несколько месяцев переправил немцам огромный объем информации в Анкаре. «Цицероном» руководило СД, и его шифровки между Анкарой и Берлином в Блечли не читали. Но немецкий посол в Анкаре, Франц фон Папен, также отправил несколько телеграмм о нем в немецкое министерство иностранных дел, и вот они — уже через «Вуда» — попали к нам. Хотя в них не называлось имя агента СД, британцы все же смогли подобраться к нему поближе и спугнуть, лишив активности до самого конца войны. Но всю правду мы узнали только после победы союзников в Европе, когда американцам удалось схватить руководителя операции, Мойзиша. Очень редко когда в какую-нибудь на вид рядовую операцию бывал вовлечен столь «звездный» состав участников: Цицерон — вероятно, лучший немецкий агент времен войны; Вуд — один из наиболее выдающихся агентов союзников; Даллес — возможно, самый знаменитый представитель Управления стратегических служб; а Ким Филби, по словам того же Даллеса, «лучший шпион русских за все времена».
Хотя я пока не знал этого, но моя служба в Иберийской подсекции подходила к концу. В феврале 1944 года я тяжело заболел, у меня поднялась температура. Поскольку выздоровление шло медленно, меня отправили в Дорсет. Возвратившись 1 марта на Райдер-стрит, я обнаружил, что теперь отвечаю за новую подсекцию, Vf, в зону ответственности которой входит Германия. Феликс Каугилл предпринимал запоздалые попытки исправить свое первоначальное упущение в отношении Германии. Через несколько месяцев в Vf насчитывалось уже больше двадцати офицеров. Среди них были три-четыре первоклассных специалиста; основную массу составляли вполне компетентные, хотя и не выдающиеся сотрудники; а вдобавок еще парочка бывших, уже в годах и едва способных на что-либо, а потому им поручались относительно мелкие дела, где они не могли причинить серьезного вреда. Все это было устроить не так уж трудно, потому что у Vf не было отделений за границей, а значит, не было и никаких текущих оперативных дел. Одна из наших основных задач заключалась в сборе в легкодоступной форме всей информации о немецких разведывательных службах и их составах, которая могла оказаться полезной для союзных войск на период вторжения и оккупации Германии. Ожидалось, что к тому времени еще не схваченные сотрудники абвера и СД либо окажутся припертыми к стенке в самой Германии, либо будут репатриированы туда в соответствии с договоренностью с нейтральными странами. Наша сфера деятельности включала гестапо (которое до настоящего времени туда не подпадало) и еще несколько других ведомств, так или иначе связанных с разведкой и безопасностью. Конечно, эта работа была не такой увлекательной, как в Vd. Мы не отправляли никаких телеграмм, не ловили и не перевербовывали шпионов, не заявляли политических протестов.
