Свернув с соединяющей штаты трассы 495, они принялись углубляться в узкие улочки старой части города. Дома здесь были построены в разгар послевоенного строительства, в пятидесятых и шестидесятых годах. В отличие от нынешних многоуровневых дворцов с обширными крыльями здешние здания отличались компактностью. Наступила самая красивая осенняя пора, клены были украшены разноцветными листьями. Пока Джонатан прокладывал путь по знакомым улицам, Грейс подумала, что здесь совсем не так ужасно, как она думала. Она-то представляла убогий район с запущенными, невзрачными домами, в каждом из которых живет неприсмотренный ребенок, зверствующий родитель, или и тот и другой одновременно. Грейс представляла унылую атмосферу запущенности и безнадежности, из которой ее любимый муж просто должен был вырваться и прокладывать себе дорогу в жизни сам – один, без помощи и поддержки. А вместо этого Грейс очутилась в хорошеньком районе с аккуратными домиками. Вокруг клумбы с хризантемами и детские площадки.
Впрочем, какая разница, ухоженный район или нет? Тяжелое детство может быть у ребенка с самой красивой улицы, из самого хорошего дома. Но Грейс рассудила, что Джонатану вряд ли захочется выслушивать ее неожиданные восторги и похвалы. Хотя лужайка перед домом на Крэбтри-Лейн была и впрямь очень симпатичная. Под навесом для машины стоял автомобиль с кузовом универсал. Джонатан, конечно, не захотел выходить и проверять, дома ли отец, мать и брат Митчелл, проживавший здесь же, в подвале. Комнаты, где мужу пришлось столько вынести, Грейс тоже не увидела. А ведь именно отсюда он ушел в восемнадцать лет, чтобы поступить в колледж, стать врачом и встретить ее. Джонатан медленно обогнул угол и проехал мимо дома, где прошло детство, даже не затормозив. При этом он сохранял упорное молчание, а всю дорогу до дома был мрачен и неразговорчив. От приятной, веселой атмосферы после отдыха не осталось и следа. Вот до чего Джонатана довели родные. Хотя он уехал из дома, по-прежнему не может равнодушно вспоминать о том, что там происходило. Больше Грейс в Рослин не просилась.
Поэтому сама удивилась, что спустя столько времени сумела найти дорогу. Правильно повернула один раз, затем второй, пока не увидела впереди табличку с надписью «Крэбтри». Было всего лишь половина пятого, однако уже начало темнеть. Только тут Грейс пришло в голову, что, приехав вот так, без предупреждения, демонстрирует не слишком хорошее отношение к семье Джонатана, хотя на самом деле не испытывала к этим людям враждебности. А если и остались какие-то подобные чувства, Грейс по понятным причинам не могла судить, насколько они справедливы и оправданны. Оказалось, что она вовсе ничего не знала о мужчине, в которого влюбилась, с которым была вместе восемнадцать лет и от которого родила ребенка. Кроме одного – все, что рассказывал о себе этот мужчина, ложь.
Грейс припарковала машину у бордюра и устремила взгляд на дом. Двигатель продолжал работать. Стены были белые, ставни черные, дверь красная. Узкая дорожка огибала навес, под которым сейчас стояли две машины. Свет в доме уже горел, и даже с улицы Грейс почувствовала, как, должно быть, уютно в этой комнате с зелеными занавесками и красновато-коричневой мебелью. Потом кто-то быстро прошел мимо кухонного окна. А в единственном мансардном окне помигивал синим светом телевизор. Дом был, по сути, одноэтажный. Немного маловат для двоих мальчиков, рассудила Грейс. Должно быть, маленькая спальня наверху принадлежала Джонатану. А может, и Митчеллу. Впрочем, ничего удивительного, если Митчелл до сих пор здесь живет, с некоторой досадой подумала Грейс. Хотя почему она должна досадовать, что тридцатилетний брат Джонатана до сих пор живет с родителями?
Вдруг возле самого уха Грейс кто-то постучал в окно машины. Она вздрогнула и инстинктивно потянулась ногой к педали газа, хотя в то же самое время рука будто сама собой потянулась опустить стекло. Вот так вежливость боролась с желанием сбежать.
Оказалось, стучала женщина намного старше Грейс в массивном пуховом пальто с надежно запахнутым и застегнутым воротом.
– Эй! – позвала женщина, проверяя, слышит ли ее Грейс. В ответ она опустила стекло.
– Какой дом ищете? – спросила женщина.
– Спасибо, но я просто… – Что «просто», Грейс сама не знала. – Просто ехала мимо…
Женщина устремила на нее пристальный, подозрительный и, пожалуй, недовольный взгляд.
– Когда же это кончится? Все ездите и ездите! – Голос звучал не столько раздраженно, сколько устало. – Медом, что ли, намазано? Не представляю, что вы здесь надеетесь увидеть. Зачем таскаетесь?..
Грейс нахмурилась. Она до сих пор не сообразила, как понимать слова собеседницы.
– Неужели заняться больше нечем? Соль на рану сыплете? Хотите, чтобы им еще хуже стало? Учтите, сейчас запишу номер вашей машины.
– Не надо ничего записывать, – испугалась Грейс. – Извините. Я сейчас уеду. Уже уезжаю…
– Кэрол! – окликнул кто-то женщину. Из дома Джонатана вышел мужчина. Высокий, гораздо выше Джонатана. Грейс его сразу узнала.
– Погоди секунду, надо номера записать, – ответила женщина в пуховом пальто.
Но мужчина уже подошел поближе.
– Я сейчас уеду! – повторила Грейс. – Только, пожалуйста… уберите руку, хорошо? Мне надо закрыть окно.
– Грейс?.. – слегка неуверенно произнес мужчина. – Вы ведь Грейс, я не ошибся?
– Какая еще Грейс? – вклинилась женщина по имени Кэрол.
– Извините. Не надо было приезжать, – сказала Грейс.
– Нет, не уезжайте!
Это был Митчелл, брат Джонатана. Грейс не видела его много лет, с самого дня свадьбы. Вернее, уже после свадьбы, на фотографиях. А теперь этот человек стоит перед ней и обращается к Грейс, будто к хорошей знакомой.
– Все в порядке, – обратился Митчелл к Кэрол. – Я ее знаю. Все нормально.
– Ничего себе нормально! – возмутилась Кэрол. Казалось, вторжение Грейс задело ее гораздо сильнее, чем Митчелла. – Сначала репортеры, теперь просто любопытные! Нет, что они себе думают? Считают, будто вы его в подвале прячете? Эти люди не сделали ничего плохого.
Последняя сердитая фраза была обращена к Грейс.
– Да, но эта женщина к зевакам не имеет никакого отношения, – возразил Митчелл. – Говорю же – все в порядке. Мы ее ждали.
Ждали, как же. Грейс устремила на Митчелла недовольный взгляд, но тот как ни в чем не бывало продолжал успокаивать соседку.
– Нет, я просто… в общем, у меня тут неподалеку было одно дело, вот и решила проехать мимо… вовсе не собиралась вас беспокоить…
– Ну что вы, – тепло и приветливо проговорил Митчелл. – Пожалуйста, проходите в дом. Мама будет очень рада. – Митчелл выдержал паузу, а потом очень серьезно и весомо повторил: – Пожалуйста.
Грейс пришлось уступить. Выключив двигатель, она постаралась взять себя в руки и не показывать, насколько растеряна и смущена. Потом открыла дверцу, заставив и Митчелла, и Кэрол отойти.
– Меня зовут Грейс, – представилась она соседке в пуховом пальто. – Простите, что побеспокоила.
