Митчелл не сразу сообразил, о чем речь, но потом все же понял.
– Мы с Лори сейчас оформляем удочерение. Но пока Абигайль часто остается у бабушки с дедушкой. Мы ведь переезжаем, да еще у Лори сильный токсикоз. Впрочем, бабушка с дедушкой, как ты сама понимаешь, не жалуются.
– Мы ж ее любим, – искренне ответил Дэвид.
Грейс попыталась взять себя в руки, как и подобает хорошему психологу, и кивнула, как часто делала, разговаривая с клиентами.
– Разумеется. Ведь девочка ваша внучка.
– Вот именно. Дочка моего сына, которого я, между прочим, тоже любил. Понимаю, поверить трудно, но все же…
– Нет. Совсем не трудно, – покачала головой Грейс. – Я тоже его любила.
«По крайней мере, я любила того человека, каким его считала», – мысленно прибавила Грейс. Нюанс небольшой, но существенный.
Тут на застеленных ковром ступеньках послышались шаги. Наоми спускалась на первый этаж. При каждом ее шаге сердце Грейс сжималось. Она понимала – сколько ни готовься, отреагировать нормально все равно не сможет. В первый раз Грейс всерьез задумалась о том, чтобы сбежать. Но было в этом что-то некрасивое, унизительное – взрослая женщина спасается бегством от младенца. Грейс покрепче схватилась за сиденье стула и устремила мрачный, решительный взгляд на кухонную дверь.
Казалось, на кухню с ребенком на руках вошла не Наоми, а совсем другая, незнакомая женщина. Темные волосы растрепались, и двигалась она живее, энергичнее – даже при том, что держала девочку на бедре тем самым способом, который заведен у всех матерей. Вот она, Элена. То есть Абигайль. Казалось, даже цвет лица у Наоми Сакс изменился – стал более ярким и здоровым. Наоми стала почти похожа на совершенно счастливую женщину. В дверях она спросила:
– Надеюсь, все объяснили?
Грейс поднялась на ноги. Никто не просил ее о том, что она собиралась сделать. Впрочем, Саксы и не решились бы. Что, впрочем, было совершенно оправданно. Но Грейс все равно протянула к девочке руки. Она вовсе не собиралась так поступать и даже не была уверена, что хочет этого. Но решила не сворачивать на полдороге.
– Можно?.. – спросила она у Наоми.
Та поначалу не ответила, но потом взяла ребенка и протянула Грейс. Грейс взяла девочку на руки. Элена больше не была смуглым младенцем, приведшим в такое замешательство членов родительского комитета, когда Малаге Альвес вздумалось покормить ребенка грудью – обеими грудями. Теперь Элена превратилась в пухленькую девочку, головку которой окружало облачко тонких темных волос. Щечки украшали глубокие ямочки. Ножки были крепкие. А еще девочку почему-то вдруг очень заинтересовало ухо Грейс. Она отдавала себе отчет, что судьба ребенка трагична. Биологический отец убил мать, отец по документам от нее отказался, и брата она фактически лишилась. А ведь крохе всего полгода. Грейс обратила внимание, что у девочки все такие же длинные красивые ресницы, которые женщины обсуждали во время той, первой встречи.
У Генри были такие же – тоже красивые, тоже длинные.
– Кажется, мне пора, – сказала Грейс.
Наоми осталась в доме с ребенком, а Дэвид и Митчелл проводили гостью до машины, а на прощание заключили в крепкие объятия.
– Ну все, теперь вы с Генри от нас не отделаетесь, – бодро объявил Дэвид. – Придется терпеть.
– Папа! Звучит, как угроза! – рассмеялся Митчелл. – Не слушай его, Грейс. Ладно, будем ждать звонка. А если не позвонишь, берегись, из-под земли достанем. Черт, опять какие-то угрозы получаются… И совсем не смешно. Извини.
– Не знаю. По-моему, смешно, – поддержал сына Дэвид.
Грейс заверила обоих, что шутки – просто обхохочешься, села в машину и завела двигатель. Казалось, Грейс приехала в Рослин много часов назад. Только сейчас она сообразила, что понятия не имеет, сколько времени.
Выехав на трассу 495, Грейс достала телефон и позвонила отцу на мобильный. Ответил он сразу. Голос звучал взволнованно.
– Ты где? Получила мое сообщение?
– Нет. Извини. Вы что сейчас делаете? Ужинаете?
– Да. Вернее, кое-кто не ест, но все же… Мы в «Свином раю».
Не удержавшись, Грейс рассмеялась:
– Как же вы уговорили Еву отправиться в заведение с таким названием?
– Генри сказал, что «Свиной рай» – это просто метафора. Представляешь, употребил такое слово!
– Впечатляет, – согласилась Грейс.
– А когда пришли и Ева увидела меню, быстренько заказал ей коктейль «Май Тай», и дело сразу пошло на лад. Теперь сидит вполне довольная. А твой сын уплетает за обе щеки поросенка, да еще с таким видом… как бы это сказать… райского блаженства.
– Дай ему телефон на секундочку, – сказала Грейс и попросила отца взять домой немного утиного салата.
Голос у Генри был веселый, каким он может быть только у двенадцатилетнего мальчишки, после долгого отсутствия снова посетившего любимый ресторан.
– Ты где? – задал Генри тот же вопрос, что и ее отец.
– Давай заведем собаку, – сказала в ответ Грейс.
Глава 22
Что обо мне скажут, когда выйду из комнаты
Генри мечтал об умной собаке. Если верить проведенным сыном тщательным исследованиям, в плане интеллекта на первом месте стояла бордер-колли. Но в приютах Западного Коннектикута этой породы не оказалось. Большую часть составляли питбули либо метисы питбуля. В конце концов выбрали какую-то разновидность гончей. В день, когда Грейс и Генри ехали по трассе 7, эта собака оказалась единственным «непитбулем» в муниципальном приюте Данбери. И Грейс, и Генри решили, что больше искать не будут – они ведь уже готовы заводить собаку (хотя в случае Грейс вернее было бы сказать – настолько готовы, насколько это вообще возможно). Им повезло – пес оказался умным и ласковым. Возраст – один год, среднего размера, окрас – черные и коричневые пятна, а сзади – что-то напоминающее симметричное пятно Роршаха
[65]
. Не успели отъехать от приюта, как пес расположился на коленях у Генри, вздохнул сразу всем телом и моментально уснул. Убедившись таким образом, что собака и впрямь умная, Генри решил назвать его Шерлок.
– Уверен? – уточнила Грейс с переднего сиденья. – Не слишком ли большая ответственность для такой маленькой собаки? Имя ведь надо оправдывать.
– Шерлок справится, – бодро отозвался Генри. – Он собачий гений!
А еще Шерлок был южанином. Работница приюта, просмотрев его документы, объяснила, что южные приюты часто оказываются переполнены, и тогда, чтобы не усыплять животных, собак и кошек отправляют в менее населенные северо-восточные штаты. Шерлока, например, привезли прямиком из Теннесси. Так что не стоит удивляться, если пес будет лаять с южным акцентом.
