– Ой, это же те самые детективы, с которым я вчера встречалась! – радостно объявила Салли. – Точно – вот… как там его?.. Менендес.
«Мендоса», – мысленно поправила Грейс и вспомнила, как вчера разглядывала его жирную шею.
– Ты с ними разговаривала? – спросила Грейс вслух.
– Вчера утром. Пришли и начали задавать всякие вопросы про аукцион, про комитет – в общем, про все подряд. Я, конечно, и сама собиралась позвонить, только они меня опередили.
Одна из незнакомок спросила:
– И что ты им сказала?
– Правду, конечно, – рассказала про собрание комитета у меня дома, и про то, что творилось на аукционе в субботу.
«О чем это она?» – озадаченно нахмурилась Грейс.
– Ты о чем? – будто прочитала ее мысли Аманда.
– По-твоему, когда вокруг женщины сразу десять мужчин увивается – это обычное дело? Думаешь, ее неожиданная популярность здесь ни при чем? А вот я рассудила, что надо поставить в известность полицию. Нет, Малага, конечно, их не провоцировала. Я не из тех, кто делает из жертвы козла отпущения, – с легким вызовом сообщила Салли. – Но если мои показания могут помочь найти убийцу, молчать нельзя.
– Найти убийцу? – переспросила шокированная Линси. – Ты вообще о чем? И так понятно – убийца муж! Он ведь сбежал.
– Ну-у… – протянула незнакомая женщина, – дело может быть и в наркотиках. Вполне вероятно, за ее мужем охотился наркокартель. Бандиты ворвались к нему, но в квартире была только Малага. Вот он теперь и прячется. Он же мексиканец! Они через одного наркотиками промышляют.
Подумаешь, перепутала Мексику с Колумбией, мрачно отметила Грейс. Впрочем, никто из здесь присутствующих в деятельности латиноамериканских наркокартелей не разбирается.
Наконец Грейс надоело слушать эту трескотню, и она стала искать удобного случая сбежать. По всему двору толпились матери учеников – видимо, обменивались теми же самыми крохами сведений. Обычной жизнерадостности как не бывало – ну, хоть это хорошо. Однако Грейс все равно не нравилось общее настроение. Погрустили из-за трагедии, поволновались за собственных детей и теперь приступили к самой главной, «интригующей» части программы. Машина телевизионщиков стояла на улице. Во двор въехать она не могла, поэтому все пространство заняли мамаши. Впрочем, эти женщины вообще привыкли вращаться в сферах, куда не могут проникнуть другие. Привыкли, что для них всегда находится свободный столик. На их звонки неизменно отвечают. Их детей принимают в лучшие школы города. В магазине не приходится записываться в очередь на новую дизайнерскую вещь. И вообще, наряды им подбирают профессиональные консультанты. И въехать они могут куда угодно, лишь приветливо помахав ручкой охраннику. Но вряд ли кому-то из этих женщин приходилось участвовать в расследовании, тем более в таком удобном качестве – с одной стороны, дело их не касается, а с другой – есть возможность находиться в центре событий. Редкая возможность, прямо приключение. И сейчас они этой возможностью пользуются.
Вдруг кто-то окликнул Грейс по имени. Она обернулась. Рядом стояла Сильвия. Грейс не заметила ее в толпе.
– Уже говорила с Робертом? Он тебя ищет.
– Правда? – недоумевающе спросила Грейс. – Зачем?
Впрочем, она уже догадывалась. Нет ничего удивительного в том, что Роберт решил обратиться к специалистам по психологии среди родителей. В таком деле не обойтись без совета, консультации. Грейс пожалела, что он сразу не обратился к ней, вместо того чтобы устраивать общее собрание четвертого класса и разжигать ненужную шумиху своим загадочным письмом.
– Не знаю, – ответила Сильвия. – Но думаю, дело как-то связано со всем этим.
– Наверняка, – согласилась Грейс. – Я, конечно, могу побеседовать с детьми, если он хочет.
– Еще Роберт сказал, что завтра собирается открыть черный ход, – прибавила Сильвия.
Упомянутый черный ход представлял собой узкую аллею, разделявшую улицу и задний двор, где находилась детская площадка. В основном им пользовались во время пожарных учений. Сколько Грейс могла припомнить, в качестве запасного выхода ее раньше не использовали. Впрочем, на что только ни пойдешь, чтобы сбежать от журналистов, подумала Грейс.
– Уверена, скоро страсти улягутся, – сказала она Сильвии, – и все успокоятся. Со школой убийство никак не связано.
– Надеюсь, ты права, – пожала плечами Сильвия.
Оставив школьных мамаш и дальше сплетничать, Грейс вошла в холл, потом поднялась наверх, где располагались кабинеты администрации. Шагая по лестнице, она поглядывала на развешанные на стенах рисунки учеников, фотографии классов в рамках, а также афиши школьных спектаклей и концертов. Среди них попадались даже «реликвии», относившиеся к школьным годам Грейс. Проходя мимо одного такого снимка, она вдруг узнала себя. Вот она, двенадцатилетняя семиклассница Грейс в костюме для мюзикла по мотивам оперы «Гондольеры». Она, конечно, пела в хоре. Грейс уже много раз видела эту фотографию и всегда обращала внимание на прямую, безупречно ровную белую линию пробора, особенно выделявшуюся из-за контраста с темными косами. Грейс не могла припомнить, когда в последний раз заплетала волосы в косы. Или делала прямой пробор.
Тяжелая дубовая дверь кабинета Роберта была приоткрыта, но Грейс все равно постучала. Сидевший за столом директор едва не подскочил от неожиданности.
– A-а, это вы! Отлично. Значит, Сильвии удалось вас найти?
– Во дворе.
– Вот как? – Почему-то вид у Роберта был слегка растерянный. – Закройте, пожалуйста, дверь.
Грейс выполнила просьбу и села на один из стульев по другую сторону стола. Невольно возникало ощущение, будто она провинившаяся ученица, вызванная для строгого разбирательства. Впрочем, к директору Грейс ни разу не вызывали – ни в детстве, ни в качестве родителя. Грейс всегда была послушной и благовоспитанной девочкой, а Генри, похоже, унаследовал от нее эти качества.
После небольшой паузы, во время которой сложилось странное впечатление, будто Роберт забыл, зачем ее пригласил, Грейс сказала:
– Да, ужасный случай.
Произнесла она эту банальную фразу, лишь бы прервать молчание.
– Конечно. – Почему-то Роберт избегал смотреть ей в глаза. – Как вы?
Грейс озадаченно нахмурилась:
– Я? Со мной все нормально. Я ведь ее почти не знала. Но вы молодец, что не игнорируете ситуацию, держите руку на пульсе…
Про рассылку Грейс упоминать не стала. Нет никаких оснований считать, что Роберту интересно ее мнение по этому поводу, пока он сам ее не спросит. Но Роберт упорно молчал. Наконец Грейс уточнила:
– Хотите, чтобы я поговорила с детьми? Вообще-то обычно с детьми не работаю, но, если не хватает школьных специалистов, с радостью помогу.
В первый раз Роберт посмотрел ей прямо в лицо.
– Грейс, – произнес он. – В Реардон приходила полиция.
