Даже, если, предположительно, утроить количество бойцов, покинувших позиции и задержанных заградительными отрядами, все равно вызывает сомнения целесообразность существования таких боеспособных и хорошо вооруженных подразделений, итоги многомесячной службы которых столь скромны. Они бы были куда полезнее на фронте.
Фронтовая обстановка безусловно не способствовала скрупулезной работе над отчетами. И это понятно. Иное дело нынешние условия для работы с итоговыми данными времен Великой Отечественной войны. К сожалению, некоторые исследователи, не очень глубоко вникая в суть вопроса, без всякой попытки анализа, весьма рискованно оперируют цифрами, которые вполне могут привести к искажению фактов. Были такие работы с десяток лет назад. Встречаются они, к сожалению, и сейчас. Подтверждение тому — некоторые материалы из сборника Международной научно-практической конференции.
Допущены досадные неточности, а то и несоответствия фактам в энциклопедии «Сталинградская битва». В одной из статей упомянутого сборника утверждается, что сорока одним заградительным отрядом, только за период с августа по сентябрь 1942-го года было задержано в районе Сталинграда 45 тысяч 465 военнослужащих, оставивших свои позиции.
Подобное сообщение вызывает обоснованные сомнения в истинности приведенных данных. На каком же участке фронта задерживалось такое количество людей? Известно, например, что на тридцать первое августа во всей 62-й армии имелось в наличии всего тридцать две тысячи бойцов и командиров, а в некоторых дивизиях оставалось лишь по нескольку сотен активных штыков.
Еще пример небрежной работы с архивными данными. Водной из статей сборника материалов научно-практической конференции отмечалось, что за период с тринадцатого по пятнадцатое сентября 1942-го года одним из заградотрядов 62-й армии было задержано 1218 отставших военнослужащих.
Спрашивается, от кого эти люди могли «отстать» в самый разгар уличных боев в Сталинграде? Кто и где их собирал, когда многие заградительные отряды сами принимали непосредственное участие в боях?
Надо полагать, вышеприведенные цифры тоже касались работы подразделений войскового заграждения. И, скорее всего, ту массу людей пограничники задерживали уже на противоположном берегу Волги. Там вполне могли оказаться солдаты, отставшие от войсковых колонн, шедших на пополнение сражающимся сталинградцам.
Выходит, в большинстве работ (не поворачивается язык назвать их научными), касающихся этого периода обороны города, приводится статистика, которая к заградительным отрядам отношения не имеет.
И еще об одной болевой теме— расстрелах без суда и следствия. Судя по рассекреченным материалам таких акций было немало. Приказ № 227 давал особым отделам широкие карательные полномочия. Возможно, были ситуации, когда без тщательного выяснения причин, нередко по одному только подозрению, особые отделы собственными постановлениями выносили смертные приговоры, И приводили их в исполнение.
В архивных документах упоминаются случаи, когда на счету особых отделов числилось раз в пять больше казней, чем по приговорам военных трибуналов. Задумаемся, могло ли быть такое в действительности?
Похоже, иные авторы готовы верить любым цифрам, не удосуживаясь перепроверять их. В статье «Заградотряды. Вымысел и правда» из уже упоминавшегося сборника, автор, на шести страницах из восьми, словно смакуя, шестнадцать раз упоминает о карательных акциях, проводившихся особыми отделами.
Когда начинаешь интересоваться, откуда взята эта ужасающая статистика, неожиданно выясняется — из… зарубежных публикаций. А их, в силу понятных причин, заподозрить в объективности, согласитесь, трудно.
В том же сборнике опубликована статья одного английского автора. В ней утверждалось, что в результате применения приказа № 227 было расстреляно тринадцать с половиной тысяч наших соотечественников. При этом из статьи неясно, зачем автор, без всякой связи с предыдущим текстом вдруг привел эти цифры? И из какого источника сам англичанин получил их, если даже российским историкам подобные факты неизвестны? А ведь у нас больше доступа к самым закрытым архивным материалам.
Итак, можно утверждать, объективной информации о деятельности заградительных отрядов остается по-прежнему недостаточно, чтобы делать серьезные выводы. Однако, некоторым авторам это вовсе не мешает делать «свои» заключения, тиражируя домыслы и ничем не обоснованные заявления. Так и гуляют из публикации в публикацию «данные» о сотнях тысяч задержанных и загубленных.
Еще раз хочу высказать предположение, что подобное могло происходить из-за путаницы в терминах— «заградительный отряд» и «служба войскового заграждения».
Заградительные отряды, находясь, практически, сразу позади передовой линии, были, разумеется, не в состоянии создать сплошной рубеж заграждения. А дезертиры, планируя побег, наверняка интересовались, где мог находиться отряд в данный момент. И, конечно, старались его обойти.
Хотя такие беглецы с позиций, в конечном итоге, все равно задерживались, но подальше от переднего края. Они попадали в более густое «сито» первой или второй линий войскового заграждения, о расположении нарядов в которых знать дезертиры просто не могли.
На заградительные отряды натыкались чаще всего те бойцы, у которых мысль покинуть передний край возникала спонтанно, в силу испуга, опасности для жизни. Как правило, это были солдаты, впервые попавшие в смертельно опасную ситуацию и плохо обученные военному делу.
Были и такие, у кого вышло из строя оружие, кончились боеприпасы, или они из-за паники утратили способность ориентироваться в окружающем пространстве. Это чаще всего случалось во время массированных бомбежек и артобстрелов. Тогда земля и небо превращались для них в сплошную непроглядную смертельную мглу.
Помимо явных трусов и дезертиров, перед заградотрядами могли появляться и раненые, контуженные бойцы, самостоятельно идущие в тыл за помощью, санитары, подносчики боеприпасов, посыльные, саперы спешившие выставить минные заграждения на новых направлениях. Сквозь порядки заградительного отряда часто проходили и специальные группы бойцов, или осуществлявших маневренные действия мелкие подразделения.
Не могли заградотрядовцы открывать огонь по отдельным солдатам и, тем более, по таким группам бойцов, оказывавшихся перед их постами. Ведь раненые, шедшие в медсанбат, чаще всего были безоружными, а контуженные вообще плохо владели собой. Просто исключено, чтобы, еще не зная причин, по которым эти солдаты оказались перед заградительными постами, по ним бы открывалась стрельба.
Тем более, не могли бойцы этих отряды вести огонь и по подразделениям и частям, отступавшим в их направлении, не имея сведений, есть ли у командования приказ на такие действия. Для любого отряда врагом становился лишь тот, кто первым открывал по нему огонь.
Редкая линия заградительных постов, а чаще всего — только взвод автоматчиков из резерва начальника заградотряда, не смогли бы выдержать любого боестолкновения. Если подобных фактов не было, вряд ли они найдутся и в архивных материалах.
