А в некоторых случаях сводили и по три роты.
Вопрос: Выше вы указали на нехватку боеприпасов. Расскажите подробно, чем располагают окруженные германские части, в частности ваша дивизия?
Ответ: Общие запасы боеприпасов мне конечно неизвестны, но несомненно ощущается острый недостаток.
Свидетельством этому служит хотя бы приказ об экономии.
Как говорили артиллеристы нашего полка, у них 2 декабря к 105-мм орудиям осталось по 15 снарядов. У пулеметчиков по 2 коробки, т. е. по 600 выстрелов на пулемет. Мины были только к легким минометам.
Вопрос: Где расположены склады боеприпасов вашей дивизии?
Ответ: Ответить на этот вопрос я затрудняюсь, по-моему их вообще нет, т. к. в течение всех последних дней я не наблюдал подвоза боеприпасов к линии фронта.
Вопрос: Вам известно местонахождение дивизионных других штабов?
Ответ: Как мне известно, штаб нашей дивизии находился в Новоалексеевке.
Кроме того, проезжая утром 1 декабря через хутор Бабуркин, я видел там много штабных машин и офицеров. По-видимому, там дислоцировался штаб корпуса или армии.
Вопрос: Поступает ли какая-либо помощь окруженным частям воздухом, посредством транспортных самолетов?
Ответ: В незначительном количестве, но поступает.
Из разговоров и личных наблюдений, мне известно, что в районе восточнее хутора Бабуркин 30 ноября и 1 декабря приземлилось по 6–7 транспортных самолетов, доставивших подкрепление, боеприпасы, продовольствие и горючее, в котором ощущается острый недостаток.
С обратными рейсами этими же транспортными самолетами эвакуируются раненые.
Вопрос: Расскажите точнее, каково положение с горючим.
Ответ: Горючего почти совершенно нет. Большинство автотранспорта стоит, бездействуют танки.
Работают только несколько тягачей, которые буксируют танки в разные места, например на окраину Новоалексеевки, где они закапываются в землю.
Мне приходилось слышать, что где-то в районе Питомника имеется аэродром, на котором находятся самолеты, бездействующие из-за отсутствия горючего.
Вопрос: В какой степени окружение отразилось на снабжении вас продовольствием?
Ответ: На снабжении продовольствием окружение отразилось исключительно резко.
Как пример, могу привести норму выдаваемых нам последнее время продуктов.
Так, на 30,1 и 2, т. е. на три дня, мы получили: хлеба 500 г, масла 25 г, консервов 50 г, папирос 4 шт., конфет 1 шт.
Добавить к этому, по-моему, уже нечего.
Вопрос: Каково физическое состояние личного состава вашего подразделения?
Ответ: Все наши люди к моменту моего пленения были крайне истощены.
Недоедания, утомительные отступления с непрерывными боями, морозы и, наконец, голодный паек сыграли свою роль.
В нашей роте было до б человек обмороженных и много больных.
Сильно распространена, так называемая у нас, «мышиная болезнь» (туляремия), которую никак не лечат.
Все люди очень похудевшие и усталые.
Вопрос: Известно ли вам, каково качество подбрасываемых воздухом подкреплений?
Ответ: Как я слышал, а лично видеть мне не приходилось, воздухом подбрасывается пехота и некоторое количество офицерского состава.
Все эти люди взяты либо из гарнизонов и тыловых подразделений на оккупированной территории, либо молодежь последнего призыва, 1924–1925 годов рождения, переброшенные из Германии.
Кроме того, я упустил ранее сказать, что внутри кольца все тыловые подразделения направлены на пополнение передовых частей.
На передовую отправлены все рабочие и трофейные батальоны, саперные части, роты охраны и т. д. Даже из большинства подразделений связи подавляющее количество солдат влито в пехотные части.
Должен добавить, что этими же транспортными самолетами, как я слышал от командира роты, перебрасывается некоторое количество солдат из СС и СА, по-видимому с целью усиления и «поднятия духа» окруженных частей.
Я лично видел в частях 3 МД, которые были в Новоалексеевке, солдат СС и СА, примерно по 4–5 человек на роту.
Вопрос: Каковы обстоятельства вашего пленения?
Ответ: Обстоятельства моего пленения следующие.
2 декабря вечером наш батальон занял оборону западнее Дмитриевки.
Утром 3 декабря русские открыли сильный артогонь. Мы спрятались в блиндажи.
Внезапно огонь был перенесен в глубину нашего расположения, а в непосредственной близости появились русские танки и множество пехоты.
Бывший со мной товарищ предложил бежать назад, но русские войска были уже настолько близко, что мы были бы немедленно застрелены.
Я бежать отказался. Товарищ выскочил из блиндажа и был тут же убит.
Бой шел уже в глубине нашей обороны. Я спрятался глубже в блиндаж и решил «ждать событий», а когда передовые части прошли вперед, вылез и сдался в плен.
Вопрос: Каково было настроение солдат вашего подразделения в связи с происходящими событиями?
Ответ: Настроение моих товарищей было подавленное и тяжелое.
Несмотря на обещание помощи, мы чувствовали себя обреченными, а последние дни ничего утешительного не слышали и от офицеров.
Должен сказать, что настроение у нас стало падать еще и до окружения.
Наступала зима, приближалось время русских атак, было холодно.
Теплое обмундирование, выданное нам, только называлось теплым. Это обыкновенные френч и брюки, одеваемые на имевшуюся форму, но с белой подкладкой, чтобы на снегу вывертывать наизнанку. У нас говорили, что такая одежда более подходит для цирка, чем для фронта.
Замкнувшееся кольцо русских было последней соломинкой, и нам осталось сказать только одно — «капут». 5 декабря 1942 г.
Допросил: Тарабин
ЦА ФСБ РФ, ф. 14, on. 5, д. 173, л. 226 (подлинник) и 227–228 об. (копия)
ИЗ СООБЩЕНИЯ 2-го ОТДЕЛА 3-го УНКВД СССР В УОО НКВД СССР ОБ ОТРИЦАТЕЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЯХ В ЧАСТЯХ ДОНСКОГО ФРОНТА 5 марта 1943 г.
В штабы армий и штаб фронта приходят донесения, одно из которых всегда исключает другое.
Зам. нач. отдела кадров Донфронта подполковник Николаенко говорит: «Мне приходится разбирать наградные материалы. Командиры дивизий вносят невероятную путаницу в эти дела. В частности, взятие хутора Вертячий приписывают себе несколько дивизий, в том числе 252-я, которая проходила стороной. Чудовищно разрослись споры генералов, мешающие созданию ясной картины военных действий и, в конечном итоге, мешающие ведению войны».
В ряде случаев на Донфронте имело место зазнайство. Источник провел несколько дней в штабе 62 армии, исключительно стойко дравшейся в Сталинграде. Однако, у руководителей армии были настроения зазнайства. Генерал-лейтенант Гуров, член ВС, во всех разговорах подчеркивал, что только армии, бывшие в Сталинграде (62 и 64), могут считать себя защитниками Сталинграда. Эти настроения проявились на митинге в Сталинграде 4 февраля, где о Рокоссовском просто не упомянули.
