Вчера вечером этот двадцативосьмилетний компьютерный специалист по имени Куон Чжень воспользовался военным спутником связи, чтобы позвонить своей подружке в Шанхай. И хотя никакого злого умысла за его действиями не стояло, для всех, кто работал здесь, подобные несанкционированные контакты с окружающим миром были строжайше запрещены.
Чжайинь закрыла глаза, вспоминая мучительно трудный подъем на священную гору Кайлас, предполагаемую обитель владыки Шивы, разрушителя иллюзий.
Ее собственная фамилия Ляо означала именно это: «разрушать».
В этом Чжайинь черпала силы.
– Уведите его, – приказала она двум солдатам, застывшим у двери. – Поместите его в Ковчег.
Куон вскрикнул, и его голос был пронизан страхом и ужасом. У него не было соответствующего допуска, чтобы четко представлять себе, куда его забирают, однако в тесном замкнутом сообществе неизменно должны были ходить слухи о бесследно исчезнувших людях.
Чжайинь повернулась спиной к несчастному, которого увели солдаты. Она смотрела на голубую лагуну, по водной глади которой медленно расхаживали цапли.
Раздавшийся у нее за спиной голос заставил ее вздрогнуть от неожиданности:
– Цзиньман, сяоцзиян Ляо.
Извинение было произнесено на кантонском диалекте китайского языка, и хотя формально обращение было вежливым, женщина внутренне ощетинилась, услышав в нем скрытое оскорбление. Она родилась и выросла в бедной деревушке в провинции Гуандун на юге Китая, где говорят на кантонском диалекте. И вот теперь она поняла, что говорящий напоминает ей о ее скромном происхождении, поскольку путунхуа, пекинский диалект, официальный государственный язык Китая, не был для нее родным языком.
– Вы мне вовсе не помешали, женьсяо Сунь, – обернувшись, резко произнесла по-пекински Чжайинь. Ее голос прозвучал учтиво, но она сделала ударение на звании говорившего – подполковник, напоминая ему, что он ее подчиненный. – В чем дело?
Прежде чем заговорить, Чан Сунь поклонился. Он был одного роста с Ляо, и на нем ладно сидел новенький мундир. Будучи на добрых двадцать лет младше ее, он нес в себе все признаки молодости: упругие мышцы, черные, как смоль, волосы и гладкая кожа лица. Его глаза горели откровенным честолюбием.
Чан был тем самым сотрудником Академии военных знаний, которого пастух-тибетец проводил в пещеру на заснеженном склоне горы Кайлас. За то открытие, а также за усердную работу здесь он получил внеочередное звание, но, подобно Чжайинь, мечтал о том, чтобы настоящий проект позволил ему подняться еще выше, даже если для этого придется перешагнуть через голову своего начальника.
– Я подумал, вам нужно знать, что моя группа прибыла с грузом из Хорватии, – сказал молодой человек. – В настоящий момент их везут сюда.
– Очень хорошо. А что насчет второго груза, из Соединенных Штатов?
– Он все еще в пути, но самолет должен будет приземлиться в течение ближайших нескольких часов.
Чжайинь кивнула, вынужденная скрепя сердце признать, что этот человек знает свое дело. В то время как она руководила комплексом, Чан Сунь взял на себя военную и разведывательную стороны операции. По сути дела, он был сильной рукой Ляо за границей – но она понимала, что у него в мыслях есть желание когда-нибудь обратить эту руку против нее самой.
Сознавая это, женщина решила немного сбить с него спесь:
– Я слышала, что мы потеряли нашего агента в научном ведомстве Белого дома. Эта женщина была убита во время операции в Атланте.
– Прискорбная утрата, – потупился Чан. – Но теперь мы должны доказать, что эта жертва не была напрасной.
Чжайинь поняла, что последнее заявление было направлено против нее. Как научный руководитель проекта, она будет вынуждена объяснять потерю агента.
– А как насчет «хвостов» в Хорватии? – не унималась Ляо. – Вы всё подчистили?
Она постаралась сохранить тон своего голоса ровным, однако в груди у нее пылало чувство неудовлетворенности. Источники Чана слишком поздно узнали о том, что в хорватских горах находилась сестра-близнец американской ученой-генетика. Она прибыла на день раньше назначенного срока. План заключался в том, чтобы похитить ее в Лейпциге, до того как она покинет Германию. Имея в руках двух сестер, можно было бы использовать одну в качестве рычага давления на другую, чтобы добиться от обеих покорности. Больше того, этот просчет разведки вынудил ускорить операцию по нападению на лабораторию изучения приматов в Соединенных Штатах. Вероятно, именно спешка и обусловила гибель агента, внедренного в Белый дом.
– Мы считаем, что доктора Лены Крэндолл нет в живых, – сказал Сунь, – но поиски будут продолжаться до тех пор, пока мы не убедимся в этом наверняка.
– Ну, а десять человек, которых вы там потеряли?
Чан вздохнул, демонстрируя раздражение, что для него было редкостью.
– У них при себе ничего не было. Никто не сможет установить, кто они такие, и уж тем более привязать их к нам. Мы уже подготовили опровержение на тот случай, если нам предъявят какие-либо обвинения.
– Вы не задумывались над тем, кто справился с вашими людьми?
Сунь покачал головой, гневно прищурившись – он злился не из-за гибели своих людей, а из-за черного пятна на своем послужном списке.
– Это до сих пор неизвестно.
– Вероятно, вот на чем вам следует сосредоточить усилия, – предложила Чжайинь, радуясь возможности направить рвение своего подчиненного в другую сторону. После этого она указала на дверь. – Мне нужно готовиться к встрече гостей.
– Так точно, генерал-майор Ляо!
Поклонившись, подполковник удалился.
Подойдя к окну, Чжайинь снова посмотрела на голубую лагуну, над которой поднималось солнце нового дня. Но перед глазами у нее был другой водоем – озеро, раскинувшееся в Тибете у подножия горы Кайлас. Ракшасталь, Чертово озеро, прозванное так за свои едкие воды и десятиглавого демона, якобы обитающего в его глубинах.
Женщина нахмурилась, понимая: в этом мире есть вещи пострашнее мифических демонов.
«Особенно если учесть, что я приложила руку к их созданию».
07 часов 44 минуты
Куон Чжень шел по коридору со скованными за спиной руками. По обе стороны от него шагали два солдата. Один поддерживал пленника за локоть, а другой то и дело подталкивал его электрическим шокером, принуждая идти вперед. Они двигались по длинному широкому коридору, проделанному в самом центре подземного комплекса, направляясь в противоположный конец, доступ куда был открыт для немногих. Редкие люди, встречавшиеся им по пути, бросали на Куона быстрый взгляд и поспешно отворачивались в страхе, отступая в сторону.
Из бокового коридора вышли четверо солдат, конвоирующих двух стариков измученного вида, у которых тоже были связаны за спиной руки. Следом за ними еще двое солдат несли длинный ящик, похожий на гроб. Чжень предположил, что они следуют от вертолетной площадки, обслуживающей комплекс.
