Оставшуюся часть племени – маленьких детей и женщин со всем их имуществом он преподнес в дар Повелителю Степи, оставив себе по праву победителя двух самых красивых молодых женщин, которые и стали ему четвертой и пятой женами. Они и теперь были рядом с ним.
Дед открыл глаза. Теперь они светились хитрецой.
– Я вспомнил, как один раз упражнялся в красноречии с торговцем солью, который пришел ко мне с большим караваном и большой охраной.
Он думал, что он умеет торговаться. Я же, напустив на себя простодушный вид и изображая неотесанного кочевника, решил купить у него немного соли или обменять ее на какую-нибудь безделушку. Ну, он и принял меня за легкую добычу.
Мы стали спорить. Я предлагал ему на выбор копченое мясо, шерсть, войлок, одежду, вытканную моими женами, оружие и даже ковры, время от времени повышая или понижая их стоимость на несколько донгов.
Мы долго торговались и пили ачачи. Мы возвращались к обсуждению цены много раз. Мой гость встретил достойного противника. Он никак не хотел смириться с тем, что какой-то кочевник не уступает ему в искусстве вести беседу.
Мы торговались и пили несколько дней. В итоге я купил у него соль лишь ненамного дешевле, чем он ее мне поначалу предлагал, но его охрана выпила у меня весь ачачи и съела все припасы, платя за них назначенную цену.
Когда торговец узнал о затратах, которые он понес, он попытался выбить из меня хоть какие-то деньги, но потом, почувствовав, что я не собираюсь уступать, пошел на попятную и заплатил за все, а под конец смотрел на меня вполне уважительно.
Запомни, ты должен всегда иметь при себе какой-нибудь козырь, скрытый до поры, до времени, – продолжал дед, – только что я рассказал тебе, как облапошил торговца, сыграв на его неуемной гордыне.
Ведь он думал, что не встретит здесь человека, равному ему в искусстве торговли, а я намеренно отвлекал его внимание, потакал его чувству превосходства, но уступил только тогда, когда посчитал нужным.
Когда караван торговца пришел в мое стойбище, я заметил, что воины, да и сам торговец выглядят порядком уставшими и сильно раздраженными. Я сделал вывод, что либо они путешествуют уже очень давно и просто устали, либо торговец совершил какую-то невыгодную сделку, о которой теперь сильно жалеет и срывает свою злость на охранниках.
Подумав, я отбросил второй вариант – на много дней пути вокруг не было ни одного хоть сколько-нибудь умного кочевника, который мог бы так задурить голову торговцу, что тот упустил бы свою выгоду.
Следовательно, правильным было первое предположение, из которого выходило, что съестных припасов в караване осталось совсем немного – если они вообще остались – а уж ачачи, так точно, выпит давно. Зато у каждого охранника в кошельке звенят донги, которые им не терпится потратить.
Когда конец путешествия близок, дисциплина всегда падает – чувствуется усталость и скука. Каждый хочет вернуться домой с заработанными деньгами и потратить их на себя или на свою семью.
Я знал, что в караван идут, в основном, совсем молодые воины, которые еще не успели обзавестись собственным шатром и стадом коз, и поэтому они охотно тратят деньги на выпивку и прочие радости жизни.
Вот я и сделал так, чтобы караван задержался у меня как можно дольше, а сам послал своих женщин – естественно, под присмотром мужчин – торговать лучшим ачачи, тканями, мясом и оружием. И еще тем, что может предложить мужчине женщина.
В то время я и мой род был уже хорошо известен в степи, и у охраны каравана даже и в мыслях не возникало желание обидеть кого-нибудь из женщин. Все совершалось по обоюдному согласию – хотя все несколько дней, пока караван оставался у меня, а мы с торговцем спорили о цене за маленький мешочек соли, выпивка лилась рекой, и мясо обильно жарилось на кострах.
В результате я выручил столько денег, что даже если бы торговец продал мне свою соль в десять раз дороже, я все равно не остался бы в накладе.
Пока дед говорил, Чанг молчал. Он еще маленьким научился терпеливо слушать, и это было одним из необходимых условий в его обучении.
– Ты все понял из того, что я тебе рассказал? – дед явно устал и хотел отдохнуть. Но прежде убедиться, что его наука пошла впрок, – что самое главное?
– Я все понял – самое главное попытаться обмануть!
– Ничего ты пока не понял! Я не говорил, что обязательно нужно обманывать! Я говорил, что бывает необходимо замаскировать пустыми словами свои настоящие намерения. Отвлечь внимание от самого главного.
А обман, тем более, ярко видимый обман – это для простаков. Не думаешь ли ты, что можешь вот так запросто взять и обмануть поднаторевшего в искусстве торговли купца, или придворного, или бродячего музыканта?
Твоя судьба – изображать из себя простодушного воина-кочевника, но никак не хитрого пройдоху. Но за пазухой ты всегда должен держать умение лгать и изворачиваться и умение вести долгие разговоры, не уставая при этом.
От воинов никто не ожидает большого ума – обычно их хватает только на то, чтобы снести голову саблей обидчику, а потом отдуваться перед всем родом.
А ты должен научиться хитрить и тянуть время – только тогда у тебя появится возможность преуспеть. Как ты думаешь – какое любимое занятие в окружении нашего повелителя? Ты думаешь – охотиться или стрелять из лука, или воровать женщин?
Ничего подобного! Самое любимое занятие – это плести интриги и заговоры. Тем более, что все приближенные повелителя ненавидят друг друга, и каждый старается стать к нему ближе, а своих соперников вообще сжить со света!
Закончив говорить, дед погрузился в сон. Так всегда завершались их занятия, особенно когда дед стал совсем старым. Его и раньше не сильно заботило, понимает ли кто-нибудь, о чем он говорит, или нет. Он считал, что ему нужно лишь только рассказать, а конечный результат его не сильно волновал.
Чанг вышел из шатра. Он хорошо запомнил слова деда и дал клятву по мере сил и возможностей овладеть речью и научиться складно и долго говорить. А так же научиться скрывать чувства и настоящие намерения, терпеливо дожидаясь своего шанса.
Джеррд все еще продолжал внимательно изучать командира разведчиков. Потом он перевел взгляд на стоявших неподалеку воинов и, немного помолчав, произнес:
– Приветствую послов великого владыки на нашей земле! Мы всегда рады гостям и готовы преломить с ними хлеб! А теперь, если ты позволишь, я хочу поближе рассмотреть твоих коней!
Не говоря больше ни слова, он направился к отряду. Чанг последовал за ним. Его очень удивляло то, что самого Джеррда совершенно не волнует его безопасность. Что мешает им сейчас проткнуть его копьем? Или пустить стрелу? Неужели жители этого поселения так беспечны и так встречают всех? Как тогда они до сих пор живы?
