А между тем время поджимало. После недолгих раздумий командир признал, что не может найти выход из сложившейся ситуации, и попросил у своих подчиненных совета.
Сипт предложил оставить все, как есть, т. е. не воозвращать бурдюк обратно, а имеющееся у них в запасе время потратить на то, чтобы убраться как можно дальше и попытаться сбить погоню со следа.
Чанг не согласился. После того, как кочевники обнаружат пропажу бурдюка, они обоснованно сочтут, что его кто-то украл. И начнут искать, а потом к ним присоединятся и все окрестные племена. И до начала поисков пройдет совсем немного времени, так что на значительное расстояние разведчикам уйти не получится.
Другой воин предложил оргиназовать панику среди спящих лошадей. Например, подстрелить степного волка или рысь, а тушу скрытно отнести туда, где лежат кони.
Резкий запах хищника переполошит животных, и, возможно, они даже начнут разбегаться. Кочевники, в любом случае, бросятся наводить порядок и ловить лошадей, и в создавшейся неразберихе разведчики смогут подвесить злополучный бурдюк к седлу нужной лошади.
Подумав, Чанг отмел и этот план. Во-первых, у них совсем не оставалось времени на охоту, а во-вторых, он был не уверен, что искомый план сработает так, как нужно. А вдруг степняки заметят его людей, вдруг лошади впадут в дикую ярость и начнут кидаться на всех подряд?
Их поведение было слишком непредсказуемым, но в любом случае, шум будет изрядный, и, кроме того, кто сказал, что основная часть отряда, уже порядком отдохнувшая от обильных возлияний, не проснется и не бросится помогать дозорным?
Слушая своих солдат, Чанг понимал, что их предложения никуда не годятся. Но пока они говорили, у него самого в голове созрел план. Он вскочил, быстро собрал несколько небольших заостренных камней и принялся тереть ими кожу бурдюка в одном месте.
Вскоре его усилия дали нужный результат: кожа истончилась и – стоило ее несильно потянуть – лопнула в нескольких местах. Чанг бросил бурдюк на землю и приказал солдатам поочередно топтаться по нему, пока он не примет вид совершенно измочаленного – как будто по бурдюку неспешно прошлись с десяток лошадей, и он лопнул под тяжестью их веса.
Оставалось только убедить в этом кочевников – нужно было, чтобы они обнаружили на истертом бурдюке отпечатки лошадиных подков. Кроме того, Чанг приказал перетереть камнями и кожаную веревку, за которую бурдюк крепился к седлу лошади.
Задачу с отпечатками они решили просто – у Нага в заплечном мешке было несколько запасных подков. Когда разведчики вышли вслед за караваном, Наг почему-то не оставил их на сохранение четвертому разведчику, а взял с собой. Теперь он никак не мог объяснить, зачем ему понадобилось таскать лишнюю тяжесть, но подковы оказались очень кстати.
Солдаты поочередно надавливали ими на истонченную кожу бурдюка, и в скором времени на ней явственно виднелись их следы. Чанг очень надеялся, что рисунок подков не сильно отличается от того, что принято у местных племен.
Оставалось совсем немного времени до момента очередного обхода дозорными каравана. Чанг и его товарищи бегом бросились назад по следу, оставленному лошадьми, и, отбежав примерное с лигу, положили дырявый бурдюк прямо посреди широкой вытоптанной лошадиными копытами полосы.
Для пущей достоверности они влили в него немножко воды из своих фляг и завязали горлышко. Бурдюк лежал посреди дороги, дырявой стороной вниз и с отпечатками лошадиных копыт с внешней стороны. Кроме того, Чанг приказал обильно смочить землю под бурдюком, чтобы к моменту появления кочевников – если они, конечно, появятся – земля все еще хранила следы впитавшейся влаги. После чего разведчики залегли на возвышенности неподалеку и стали ждать.
План Чанга был таков – они будут ждать ровно до того времени, пока солнце не поднимется над горизонтом на одну треть. К этому часу караван уже давно будет в пути, и кто-нибудь обязательно заметит пропажу бурдюка. Степняки, в любом случае, проверят, не обронили ли они бурдюк, прежде чем решат, что их обокрали.
Всегда существовала возможность потерять что-нибудь в дороге, а наблюдая за тем, как и с каким усердием кочевники вчера выпивали, командир был уверен, что не все они точно вспомнят, что с ними происходило.
Разведчикам не пришлось ждать долго. Лишь только отряд занял наблюдательную позицию, со стороны каравана показались с десяток всадников, галопом скачущих по своим вчерашним следам.
Вскоре они обнаружили пропажу, и несколько из них спешились. Один подошел, поднял бурдюк с земли, тщательно его осмотрел, потом так же тщательно осмотрел и понюхал землю под ним. После чего показал бурдюк одному из всадников – судя по всему, командиру отряда. Кочевники начали о чем-то оживленно спорить, постоянно тыкая пальцами в одного из воинов, который, пошатываясь, сидел в седле и пытался втянуть голову в плечи.
После нескольких минут ожесточенного спора всадники построились в ряд, каждый из них вытащил из седельной сумки что-то наподобие узловатой кожаной плети (только без деревянной рукоятки) и по одному разу ударил ею незадачливого и, безусловно, виновного в потере воды воина.
Было видно, что они били сильно, но без особого усердия и, в основном, по плечам, защищенным кожаными накладками. После окончания общей экзекуции командир отряда подъехал к виновнику, с силой врезал ему кулаком в лицо и поскакал по направлению к каравану. За ним поспешили и все остальные, включая и провинившегося.
Командир Чанг был доволен. Они добыли воду и представили дело так, как будто стража каравана сама потеряла бурдюк с водой. Он был уверен, что они не при каких условиях об этом никогда и никому не расскажут – кому хочется быть посмешищем в глазах соплеменников?
Да, командир Чанг был доволен – и особенно своей предусмотрительностью – когда приказал намазаться жиром сусликов и использовать их шкуры в качестве обуви.
Как он и предполагал, у кочевников оказался весьма острый нюх, и если бы они обнаружили хоть какой-нибудь посторонний незнакомый им запах, преследования было бы не избежать. А так – все сложилось наилучшим образом. Поэтому у него был веский повод для радости.
Теперь у его отряда была вода, и они поспешили назад – к своему товарищу, ждавшему их с лошадьми. По дороге солдаты подстрелили несколько мелких степных сурков и после полудня были уже на месте – откуда и начали преследовать караван.
Четвертый разведчик встретил их с нетерпением – он сильно беспокоился и, кроме того, уже почти не мог говорить – от жажды язык намертво прилип к нёбу. Но несколько полных глотков воды вернули ему способность членораздельно выражаться, и он стал так бурно радоваться, что командиру Чангу даже пришлось его успокаивать.
Разведчики спешно покинули место засады и постарались как можно дальше уйти в дикую степь. Чанг все еще опасался, что кочевники могут смекнуть, что их облапошили, и попытаются устроить погоню.
Так что он со своим отрядом двигался без остановок, стараясь как можно скорее увеличить расстояние, отделявшее их от каравана.
