От внимания Микаэля это не ускользнуло.
– Обрушь свой гнев на Джамилу, Лейла, – продолжал Захид. – Наори на старую женщину, которая все эти дни плакала. Ты испорченная девчонка и всегда была такой. Что ж, ты снова поступила по-своему, не думая, чего это стоило остальным. Так чем ты здесь занималась?
– Развлекалась, – пожала плечами Лейла. – Как вы с Тринити развлекались всегда.
– Как именно развлекалась? – потребовал Захид.
– Это было дорогое удовольствие, – вставил Микаэль.
– И вы платили за нее, потому что у нее с собой нет денег? – Захид сощурил глаза, переводя взгляд на Микаэля. – Зачем вам это?
– Она заплатила мне аванс. – Микаэль открыл сейф и продемонстрировал рубин. – Но я бы предпочел электронный перевод.
Страсти понемногу утихали.
– Могу я взглянуть на ваши расходы?
Микаэль позвал Венди и попросил ее принести с собой счет.
– Сегодняшний день еще не вошел в счет, – добавил Микаэль, передавая бумагу Захиду, который изучал ее несколько секунд. Как и Тринити, которая хмурилась все сильнее.
– Как ты могла потратить больше пятисот долларов на яблоки? – удивилась она, но Захида тревожило другое.
– Эти ваши друзья, – обратился он к Микаэлю. – Я хочу с ними поговорить.
– Сомневаюсь, что они захотят говорить с вами, – прохладно возразил Микаэль. – Лейла говорит, что вы ждете ребенка. Представьте себе, что через день после его рождения у вас в доме появится вот такая проблема. – Он кивнул в сторону Лейлы. – Хотите?..
– Захид, – пыталась воззвать к голосу его рассудка Тринити. – Она в безопасности. Это все, что тебе нужно знать.
Микаэль видел, как напрягся подбородок Захида, и понял, что брат Лейлы борется с подступившими слезами облегчения.
Лейла была права: они любили ее.
– Мы пойдем, – наконец произнес Захид и бросил короткий взгляд на Микаэля. – Деньги поступят на ваш счет сразу, как только я вернусь в Ишлу. Или сейчас, если вы…
– Я подожду.
– Идем, – сказал Захид, обращаясь к Лейле. – Мы не обсуждаем личные дела с незнакомцами.
Микаэль вернул рубин и взглянул на Лейлу. Вид у нее был сердитый, вызывающий, счастливый – такую странную комбинацию чувств могла изобразить только она.
Она искоса взглянула на него. В черных глазах мелькнул лукавый огонек.
– Спасибо за помощь, Микаэль.
– Рад был помочь.
Вот так.
Самое холодное прощание.
Лейла повернулась, и он словно перестал для нее существовать. Микаэль стоял, глядя, как они уходят, стараясь сохранить непроницаемое выражение лица.
Ради нее.
Только когда она ушла, он вытащил ее записку и уставился на черточки и точки. Он понятия не имел, что она написала, но, что бы это ни было, Микаэль разделял ее чувства.
Впервые в его жизни решения не было.
Впервые в жизни Микаэль заплакал.
Глава 16
Лейла вернулась непорочной, хотя у нее и наблюдалась небольшая припухлость в интимной зоне. – Я знаю, – сказала Лейла. – Там не было никого, кто бы мог меня помыть! Персонал отеля отказался прислать кого-нибудь, а ванны так высоко. Я поскользнулась, выходя из нее, и все еще ощущаю боль.
Она говорила со своей обычной властной уверенностью, глядя доктору прямо в глаза. Он не должен был догадаться, что она лжет.
– Мой отец должен об этом знать?
Доктор заколебалась, хотя бы потому, что, возможно, королю Фахиду действительно следовало об этом знать. Она была доброй женщиной. Она помогла Лейле появиться на свет в тот ужасный день, когда умерла ее мать. Она же придумала историю про припадок принцессы, когда увидела, что та не готова еще выбирать себе мужа.
– Конечно нет.
Король облегченно выдохнул, когда ему сообщили, что его дочь вернулась в целости и сохранности. Он послал за ней. Лейла покорно стояла, глядя поверх его плеча, пока он строго ей выговаривал и требовал подробностей ее пребывания в Австралии.
– Ты солгала мне, – заявил Фахид. – Даже сейчас ты лжешь. В чем был смысл твоего побега, если все, что ты собиралась делать, – это сидеть с людьми, у которых только что родился ребенок? Тебя даже не тянет к детям!
Лейла с шумом выдохнула.
– Я хочу услышать правду, Лейла, – продолжал требовать ее отец. – Ты танцевала?
– Да, танцевала, – наконец уступила она.
– И пила алкоголь?
– Один раз, – призналась она. – Я пила ирландский кофе. Я хотела его попробовать с тех пор, как Захид сказал, что в кофе можно налить виски, а сливки плавают на поверхности.
– Что еще?
Лейла молчала.
– Что еще? – повысил голос король. – Что еще было у тебя на уме?
– Я пыталась достать опиум.
– Опиум?
– Да, – вздохнула Лейла. – То же самое, что нашли в ящике Захида в школе. Я всегда хотела его попробовать.
– И как, попробовала?
– Мне не позволили.
– Как насчет мужчин? – продолжал допытываться король, так как знал, что Лейла всегда была романтична. Как и ее мать. – Ты сделала что-нибудь такое, в чем тебе было бы стыдно признаться?
– Нет, отец.
Она сказала правду.
– Лейла?
– Нет, отец, я не сделала ничего, чего я могла бы стыдиться.
– Ты меня крайне разочаровала, Лейла.
– Я знаю.
– А ты сама? Ты не разочарована в себе?
– Нет. – Она покачала головой. – Я горжусь собой и рада, что это сделала. Это был мой протест. Мне просто жаль, что тебя задел мой поступок.
– Я-то ожидал, что ты скажешь, что тебе хотя бы стыдно, – заметил король.
– Но мне не стыдно.
– Учительствовать ты не будешь. – Он увидел, как при этих словах задрожали ее губы. – Кто знает, что ты можешь рассказать девочкам, – развил Фахид свою мысль.
– Я бы никогда не стала поощрять своих учениц вести себя недостойно, – вскинула голову Лейла. – Но я взрослая и…
– Довольно! – оборвал ее король и повторил: – Больше никаких уроков. Никакого телефона.
– А у меня его и никогда не было.
– Никаких писем.
Лейла порадовалась. Запрет отца избавил Микаэля от тысяч писем на арабском, которые она ему непременно бы написала в первый же день. Письма, которые он бы не понял. Сердце ее сжалось при воспоминании о короткой записке, которую она ему оставила. Сумел ли он ее прочесть?
