– Пожалуй, что так.
– В чем-то это делает оптимистом и тебя.
– У меня достаточно оптимизма, чтобы думать, что с тобой все может быть по-другому, чем с Хеленой.
– У всех нас есть демоны. В конце концов я научилась справляться со своими.
Отец задумчиво пригубил вино.
– Я считал, что Хелена создавала проблемы, стремясь завоевать мое внимание. Постоянные упоминания в прессе доставляли ей какое-то извращенное удовольствие.
– Так и было.
Джереми озадачил тот факт, что Мэдди согласилась с ним.
– Но Хелена уже была рисковой натурой до того, как мы встретились.
– Она рассказывала мне эти истории. – Для юной девушки они звучали увлекательно.
Джереми кивнул:
– Это была одна из тех вещей, которые меня в ней восхищали.
– Ты был не первым мужчиной в жизни мамы, который ее игнорировал…
Со временем Мэдди пришла к пониманию того, что Хелена Мэдисон жаждала внимания отца и получала его, только если вела себя вызывающе. К тому моменту, когда она вышла замуж за Джереми Арчера, эта система прочно вошла в ее жизнь и стала защитным механизмом.
– Ты считаешь, что твоя мать была рискованной не от природы, но потому, что отчаялась завоевать внимание отца? – спросил Джереми.
– Мама действительно любила приключения, однако она поняла, что, играя на этом, она всегда получит то, что хочет.
– Хелена утверждала, что не возражает против моей занятости компанией.
– А ты прислушался бы к ней, если бы она сказала, что это не так? – По крайней мере, просьбы Мэдди уделить ей время или забрать из закрытой школы отец пропускал мимо ушей.
– Наверное, нет.
Честность отца обезоружила Мэдди.
– Ее смерть – не твоя вина.
Она долго винила Джереми, и ей сложно было осознать, что это не так. Первым откровением на сеансах психотерапевта стало понимание того, что Хелена Мэдисон сама несла ответственность за свой выбор.
– Разве нет? – удивился Джереми.
– Нет. Ты думаешь, что она устроила гонку, потому что недостаточно любила меня и не смогла воспитать?
Отец был шокирован. Он побледнел, его глаза широко открылись.
– Конечно нет, мать обожала тебя, Мэдисон. Ты должна знать это! – Он почти кричал.
– Но она по-прежнему устраивала гонки на воде по ночам.
– Не из-за тебя.
– И не из-за тебя.
– Но…
– Мама была зрелой женщиной, подавлявшей разумную осторожность, чтобы получить выброс адреналина, который заставлял ее чувствовать себя живой. К тому же вместе с этим она получала столь необходимое ей внимание.
– Ты говоришь как психолог.
– Образование специалиста по раннему детскому развитию включает курс психологии. – Мэдисон не собиралась говорить Джереми о сеансах психотерапии.
Она не стыдилась посещений доктора Маккензи, но недостаточно доверяла отцу, чтобы делиться с ним деталями личной жизни. Кроме того, неизвестно, насколько сильно он изменился и как долго это продлится.
В глазах Джереми – такого же цвета, как у дочери, но без тени беззащитности – что-то мелькнуло. То ли догадка, то ли любопытство.
– Кстати, о твоей матери…
– Да?
– Вы с Виктором выбрали для бракосочетания день ее рождения.
– Верно.
– Виктор сказал, ты хотела этим почтить ее память.
– Мы хотели, – поправила она отца.
Им с Виком не пришло в голову, что отцу это может быть неприятно. Однако он улыбнулся, вроде бы искренне.
– Я надеялся, что ты захочешь почтить ее память и другим способом.
– Как?
– Не беспокойся. Я не собираюсь использовать память Хелены, чтобы пристыдить тебя за то, что ты отдаешь акции холдинга Рамоне Грейсон.
Он не забыл об этом.
– Мама любила Роми. И если бы отец не отослал ее в ту же закрытую школу, я там не выжила бы.
Мэдди отчаянно мечтала, чтобы Роми, ее СПВ, поступила в ту же школу. Но просить об этом было нечестно. Роми сама уговорила отца отослать ее к Мэдди.
Джереми кивнул:
– Грейсон согласился на это, потому что я предложил оплатить учебу.
– Нет!
– Он был против, но я решил, что вам обеим будет лучше вдвоем, чем с вашими отцами.
Джереми Арчер с каждой минутой все больше становился человеком, и это внушало осторожную надежду.
Все же Мэдди сочла необходимым подчеркнуть:
– Мистер Грейсон всегда любил Роми.
– Но он к тому времени уже много пил и не больше догадывался о потребностях своей дочери, чем я – о своей.
Мужчина, который каждую ночь отправлялся спать вдребезги пьяным, явно не слишком хорошо знал, что лучше для Роми.
– Если бы она не уехала в закрытую школу, ей пришлось бы ухаживать за отцом, – продолжал Джереми. – Роми нужно было покинуть дом, чтобы Грейсон сам укладывал себя в постель.
– Ты был его другом.
– Я все еще его друг, насколько это возможно. Ведь он решил упиться до смерти и довести бизнес до банкротства.
– Все не настолько плохо.
– Пока. Но скоро будет.
– Это только слова.
– Ты вообще мне не доверяешь?
– Нет.
Джереми, казалось, не был расстроен ее признанием. Он только пожал плечами:
– Может, ты и права.
– Не очень-то успокаивает.
– Ты предпочла бы, чтобы я соврал?
– Это предпочел бы ты. Ведь ты привык лгать, чтобы получить то, что хочешь.
– Да. Кстати, это одно из основных различий между мной и Виктором. И наши бизнес-партнеры это знают. Если я хочу, чтобы президент другой компании во что-то поверил, то делаю все, чтобы он услышал это от Виктора.
– Он когда-нибудь лгал, сам того не зная?
– Не могу сказать, что у меня не было такого соблазна. Но хотя у меня не такое обостренное чувство справедливости, как у Виктора, я понимал, что если он обнаружит это, то найдет другое место для реализации своих амбиций и покинет ИХА.
Что ж, она никогда не считала отца дураком.
– Думаю, ты прав.
– Я знаю, что прав.
– Итак, о памяти мамы… – Мэдди была готова вернуться к причине ее появления за отцовским столом.
– Она всегда хотела, чтобы ты вышла замуж в ее подвенечном платье.
– Оно сохранилось?
