– Признаться, такого начала я совсем не ожидал, – произнес Дмитрий с удивлением.
– И тем не менее все началось именно так. Я сразу почувствовала влечение к этому человеку. Ничего подобного я до этого не испытывала. Я считала мальчишек своего возраста глупыми и игнорировала их, отдавая предпочтение учебе. С Натаном все было по-другому. – Несмотря на чувство стыда, вызванное этими воспоминаниями, она встретилась взглядом с Дмитрием. – Он был другим. По крайней мере, мне так казалось. Думаю, Натан сразу понял, какие чувства он у меня вызвал. Это было очевидно. Он постоянно искал со мной встреч. Приезжал к нам домой якобы для того, чтобы поговорить о делах с моим отцом, когда его не было дома. Пока он его ждал, у нас было много времени для общения. Я в него влюбилась. Ты даже представить себе не можешь, насколько сильно. Я думала, что он меня тоже любит. Когда он расспрашивал меня об отцовских делах, я не видела в этом ничего подозрительного, поскольку он работал над многими проектами вместе с моим отцом и я считала их друзьями. Я доверяла ему и поделилась с ним очень важной информацией, касающейся нашей компании, а он передал ее нашему конкуренту. Тот украл у нас идею и запустил свою линию продукции раньше. Стоимость акций «Лондонской дивы» резко упала. Тогда Натан купил большую часть акций и занял место моего отца. Все это произошло из-за меня, поэтому я считаю своим долгом вернуть «Лондонскую диву». Теперь ты понимаешь, почему я подвергаю сомнению мотивацию других людей.
Она посмотрела на Дмитрия. Выражение его лица было суровым. Он открыл рот, словно собирался что-то сказать, но в следующий момент официантки принесли новые тарелки с едой. Только когда они их обслужили и удалились, Дмитрий сказал:
– Мужчина, который пользуется доверчивостью шестнадцатилетней девочки, не мужчина.
Виктория фыркнула:
– Я не буду с тобой спорить, но справедливости ради должна отметить, что это я виновата в потере семейного бизнеса. Натан поступил ужасно, но это не может послужить оправданием моей глупости. Я должна исправить свою ошибку и непременно это сделаю.
– Не понимаю, почему ты должна искупать грехи других людей.
– Потому что я единственная, кого это волнует. Натан не ползает перед нами на коленях и не предлагает вернуть «Лондонскую диву» семье Колдер.
– Он не может этого делать, потому что я вынудил его продать компанию мне.
Уголок рта Виктории приподнялся в ухмылке.
– Наконец я поняла, что мне в тебе нравится.
– Меня не удивляет, что тебе нравится кровожадная часть меня.
– Я восхищаюсь тем, что ты сделал. После той роковой ошибки мне пришлось измениться. Я поняла, что должна изменить свое отношение к миру и свое поведение в этом мире. Я всегда была хорошей дочерью и не делала глупостей, но одна непростительная ошибка обесценила все мои прежние заслуги. Потому что эта ошибка стоила слишком дорого моей семье. С таким же успехом я могла бы быть бунтаркой. Пирсинг и татуировки обошлись бы намного дешевле.
Вытянув вперед руку, Дмитрий расстегнул рукав рубашки и сдвинул его вверх, открыв замысловатое тату на предплечье и кожаный браслет на запястье.
– Мастерски выполненная татуировка стоит дорого.
Виктория твердо сказала себе, что рисунок на его загорелой мускулистой руке вызывает у нее отвращение.
– Все же она стоит не так дорого, как сеть магазинов одежды. Но ты и сам, наверное, это понял, когда ее купил.
– Я купил несколько сетей, – заметил он.
– Меня волнует только одна.
– И теперь я знаю почему.
Виктория наклонила голову набок:
– Тебя это не интересовало раньше?
Дмитрий опустил рукав рубашки:
– Немного. Я понимаю, что секреты есть у каждого, но, поскольку мне не нравится делиться своими, я не жду этого от других.
– Но у меня ты поинтересовался, что произошло.
– У моего терпения есть пределы.
Его рот при этом изогнулся в улыбке, и воздух между ними наэлектризовался. В следующий момент до них внезапно донесся из-за угла женский смех и веселые крики, и напряжение ослабло.
– Интересно, что там происходит, – сказала она.
– Наверное, девичник. Новый Орлеан очень популярное для них место.
– Никогда не понимала, что в них хорошего.
– В девичниках?
– Да. Мне такие вещи не по душе.
– Почему? – спросил Дмитрий.
– Тебе бы понравился мальчишник с большим количеством алкоголя и стриптизершами, на которых плотоядно смотрят другие мужчины?
Дмитрий рассмеялся:
– К стриптизу я отношусь положительно, но предпочитаю, чтобы он имел частный характер.
По какой-то странной причине Виктории было неприятно слышать, что ему нравится стриптиз. Она отругала себя за это. Ей следует быть безразличной ко всему, что касается этого мужчины.
– И на том спасибо, – сказала она.
– Тебе нужно научиться расслабляться, Виктория.
– Что это означает? Что я слишком скованна? Что я никому не доверяю? Кажется, я несколько минут назад объяснила тебе причину.
– И ты из-за одной-единственной ошибки готова измениться навсегда?
– Моя единственная ошибка обошлась слишком дорого моей семье. Она стоила моему отцу уважения его друзей и знакомых и негативно повлияла на наши с ним отношения.
– Думаешь, Натан изменился с тех пор?
Внутри у Виктории все сжалось.
– Сомневаюсь, – ответила она. – Его жизнь определенно изменилась к лучшему с того момента, как он стал владельцем сети магазинов. Чертов мерзавец!
– Время не всегда лечит.
– Не всегда, – согласилась она. – Но я надеюсь, что мои раны затянутся, когда я верну «Лондонскую диву».
Официантки принесли кофе и тарелку с горкой бенье
[1]
и забрали грязную посуду.
– Класс, – произнесла она, потянувшись за белой чашкой.
– Прежде чем баловать себя десертом, давай сходим посмотрим на веселую компанию на Бурбон-стрит.
Признаться, ей и самой этого хотелось.
– Хорошо. – Виктория сделала глоток кофе. – Пойдем поглазеем на чужое веселье.
Балкон, на котором они находились, опоясывал здание, и они прошли по нему на ту сторону, откуда открывался вид на Бурбон-стрит. На улице было полно людей. Некоторые стояли на проезжей части и мешали движению автомобилей. В руках они держали бокалы. Перед магазинами стояли женщины в нижнем белье и приглашали прохожих к ним присоединиться. Группа полуодетых мужчин, стоящая у входа в ночной клуб, делала то же самое. Затем Виктория увидела женщин в черном, машущих руками зрителям на балконах, и еще одну в белом платье и с вуалью.
