Примерно в то же время оперативный центр доложил, что стрельба в жилом комплексе стихла и что наши силы безопасности предпринимают попытки найти пропавших без вести сотрудников. «Пропавшие без вести» — это была пугающая фраза. Толпа нападавших, по большей части, разошлась — но надолго ли? Боевики и мародеры все еще бродили где-то поблизости. Было принято решение, что оставаться американским гражданам и дальше в жилом комплексе генконсульства означало ставить под угрозу их жизни. Несмотря на то что поиски Криса, который пропал без вести в горящем главном здании, еще не были завершены, единственное, что оставалось сделать, — это эвакуировать оставшихся в жилой комплекс ЦРУ, который представлял собой объект с более тщательно охраняемой территорией всего в километре от жилого комплекса Госдепартамента.
Против своего желания пять сотрудников службы дипломатической безопасности забрались в бронированную машину. Поездка была короткой, всего несколько минут, но опасной и изматывающей. Когда они выехали на улицу, то тут же попали под шквал огня. Они под обстрелом промчались мимо толпы боевиков, собравшихся у блокпоста. Были пробиты две шины и разбито вдребезги бронированное стекло, но они продолжали настойчиво двигаться дальше. За ними следовали два автомобиля без каких-либо опознавательных знаков, поэтому наши сотрудники пересекли разделительную линию, а затем выехали на полосу встречного движения. Через несколько минут они добрались до жилого комплекса сотрудников ЦРУ. Раненым оказали медицинскую помощь, а остальные заняли оборонительные позиции. Вскоре подъехала машина с бойцами группы быстрого реагирования ЦРУ. Они привезли тело Шона Смита. Местонахождение Криса было по-прежнему неизвестно.
На седьмом этаже Государственного департамента каждый делал все, что только мог в данной ситуации. Сотрудники Госдепартамента всех уровней вели переговоры со своими коллегами в правительстве Ливии. Американские официальные лица в Вашингтоне и Ливии совместно с представителями ливийской стороны принимали меры по восстановлению безопасности и оказанию помощи в поисках нашего посла. Я вновь собрала старших руководителей Госдепартамента, чтобы подвести итоги и обсудить дальнейшие шаги. Я также вновь переговорила с Белым домом. В это время начался обстрел жилого комплекса ЦРУ из стрелкового оружия и гранатометов. Все в жилом комплексе приготовились к отражению нападения, но этого так и не произошло. Раздавались лишь спорадические выстрелы, а затем все стихло.
Из оперативного центра сообщили, что исламистская военизированная группировка под названием «Ансар аш-Шариа» взяла на себя ответственность за нападение (впоследствии она отказалась от своего заявления). К такому заявлению следовало отнестись со всей серьезностью. В последующие дни аналитики американской разведки внимательно разбирали все детали этих нападений, чтобы определить, как они начались и кто в них участвовал. Но до тех пор нам приходилось исходить из худших предположений и готовиться реагировать на возможное продолжение выступлений против интересов США в регионе.
Наше посольство в Триполи оказывало давление на всех, на кого было возможно, но я была недовольна ответными действиями ливийской стороны. Я позвонила ливийскому президенту Магариафу и, как мне еще не раз пришлось делать в ходе других переговоров на той неделе, предупредила его в самых решительных формулировках о высокой вероятности новых нападений. Мне хотелось, чтобы и он, и другие руководители страны хорошо осознали всю остроту ситуации и не рассчитывали на то, что опасность уже позади. Магариаф выразил мне свои глубочайшие сожаления. Я поблагодарила его за выражение сочувствия, но дала ясно понять, что нам было нужно больше, чем просто сожаление: нам были нужны немедленные действия, чтобы обеспечить защиту наших людей в Бенгази и Триполи.
Между тем самолет из Триполи с подкреплением американских сил безопасности приземлился в аэропорту Бенгази. Их задачей являлось как можно быстрее найти какие-либо транспортные средства и попасть в жилой комплекс ЦРУ. Теперь в аэропорту было множество ливийских силовиков и руководителей ополчения, которые настаивали на том, чтобы организовать большой кортеж из бронемашин для сопровождения американцев. Нашей группе, которая проявляла понятную обеспокоенность и с нетерпением стремилась поскорее помочь своим коллегам, пришлось несколько часов ждать, пока ливийские военные не обрели достаточно уверенности в себе, чтобы покинуть аэропорт и отправиться к жилому комплексу ЦРУ.
По конференц-связи из Вашингтона я поговорила с восемью старшими руководителями отделов Госдепартамента и заместителем посла Грегом Хиксом в Триполи. Грег был одним из последних, кто говорил с Крисом до его исчезновения. Учитывая, что посол пропал без вести, Грег сейчас стал официальным ответственным за безопасность каждого американца в стране. Время той ночью тянулось долго, и я волновался о том, как чувствуют себя наши люди в Триполи. Мне также хотелось, чтобы они знали, какие меры принимает Вашингтон, армия, ЦРУ и другие правительственные ведомства. Грег сообщил мне, что в качестве меры предосторожности полагает необходимым эвакуировать посольство в Триполи в какое-либо другое здание, и я с этим согласилась. Мы поговорили также о поисках Криса, которого мы оба очень любили. Ситуация складывалась скверно, и я услышала боль в голосе Грега. Я попросила его передать всем своим сотрудникам, что я молюсь за них всех, и мы договорились продолжать поддерживать тесный контакт.
Я направилась в оперативный центр для закрытой видеоконференц-связи между различными государственными учреждениями, Ситуационным центром Белого дома, представителями Совета национальной безопасности, ЦРУ, министерства обороны, Объединенного комитета начальников штабов и другими учреждениями. Это совещание проходило на уровне заместителей, никто из высших руководителей в ней не принимал участия, но соображения протокола меня совершенно не заботили. Я дала им послушать записи моих переговоров с Грегом и президентом Магариафом и подчеркнула, насколько важно было как можно быстрее и соблюдая максимальные меры безопасности вызволить наших людей из Бенгази.
Вернувшись в свой офис, я велела своим сотрудникам подготовить мне текст публичного заявления. До сих пор я была целиком поглощена координацией действий нашего правительства и мобилизацией ресурсов для спасения наших людей на месте события. Но в прессе начали появляться сообщения о событиях в Бенгази, и американский народ заслуживал того, чтобы услышать от меня информацию о том, что там происходит, даже если мы располагали лишь ограниченными сведениями. В соответствии с практикой, принятой в Государственном департаменте, мы обычно не выступали с какими-либо заявлениями, пока не могли с уверенностью сообщить о судьбе всех наших сотрудников — а о местоположении Криса нам до сих пор ничего не было известно. Я решила, что нужно максимально откровенно рассказать обо всем случившемся и сделать это как можно скорее. Я сделала публичное заявление, в котором подтверждалась гибель одного из наших сотрудников, осуждалось нападение и высказывалось обещание сотрудничать с партнерами по всему миру для защиты американских дипломатов, должностных и гражданских лиц.
Вскоре после разговора со мной Грег и сотрудники посольства в Триполи получили поразительный телефонный звонок. Звонили с того же сотового телефона, которым воспользовался Крис в последние моменты перед тем, как исчезнуть в окутанном дымом бункере. Но это был не Крис. Человек по-арабски сказал, что в местной больнице находится в бессознательном состоянии человек, внешне по описанию очень похожий на американского посла. Ничего более конкретного или достоверного он сказать не смог. Неужели это действительно Крис? Или это просто ловушка, чтобы заманить наших людей из жилого комплекса ЦРУ? Необходимо было выяснить это. Грег обратился к местному жителю, состоявшему с ним в контакте, с просьбой посетить больницу и выяснить все на месте. По удивительному стечению обстоятельств, это был тот же ливиец, который годом ранее помог спасти нашего сбитого летчика.
