«Власть алкоголя над человечеством, несомненно, обусловлена его способностью стимулировать мистические способности человеческой природы, которые обычно полностью подавлены холодными фактами и сухим критицизмом трезвого состояния. Трезвость умаляет, разграничивает и говорит «нет»; опьянение расширяет, объединяет и говорит «да».
Достигнув самого дна в своей болезни и включившись в программу духовного восстановления, выздоравливающие алкоголики и наркоманы могут воскликнуть: «Вот чего я искал!». Новообретенные ясность и связь с Высшей Силой и с другими людьми дают им то состояние единства, которого они искали, и их ненасытная тоска уменьшается.
Уильям Джеймс признавал роль духовности в выздоровлении: «Единственным лечением от дипсомании (старое название алкоголизма) может быть религиомания». Так же думал и великий швейцарский психиатр Карл Густав Юнг. В январе 1961 года Юнг писал Биллу Уилсону, одному из основателей организации «Анонимные алкоголики»:
«Потребность в алкоголе эквивалентна, на более низком уровне, духовной жажде нашего существа в целостности, что на средневековом языке означало единение с Богом… Алкоголь по-латыни «spiritus»; одно и то же слово* употребляется как для высшего религиозного переживания, так и для самого развращающего яда. И, значит, полезной может быть формула: «spiritus contrа spiritum».
Идея «spiritus contra spiritum» — применение Божественного Духа против спирта (алкогольных напитков) — стала основой многих программ лечения алкоголизма. Чтобы понять, почему это так, полезно взглянуть на историю алкогольной зависимости в современном мире. Мы будем говорить именно о химической зависимости от алкоголя и наркотиков, поскольку этой области всегда уделялось больше всего внимания и усилий специалистов. Однако некоторые из наших выводов можно применить и к другим видам зависимости (например, от пищи, секса, отношений, азартных игр). Кроме того, мы сосредоточиваемся на алкоголе потому, что этот наркотик нам известен лучше всего, однако большинство идей, которые мы обсуждаем, применимы и к зависимости от других наркотиков — кокаина, крэка, героина и марихуаны.
Множество людей были воспитаны с верой в то, что алкоголизм и наркомания — это этические недостатки, и что те, кто страдает такими недугами, просто плохие люди. Преобладающим образом наркомана или алкоголика был никчемный бродяга с недельной щетиной на подбородке, бессознательно бредущий через оставшуюся жизнь в состоянии пьяного отупения и невыносимой нищеты. Это был образ чуждого этике человеческого существа, переживающего тяжелые времена, не имея необходимой моральной цельности, чтобы контролировать свою ситуацию или силы воли, чтобы победить привязанность к наркотику. Зрители содрогались от ужаса, когда видели Фрэнка Синатру, колющегося героином в фильме «Человек с золотой рукой», или Джека Леммона, погрязшего в моральном разложении, в фильме «Дни вина и роз».
Сравнительно недавно это отношение резко изменилось. В 1950 годах Американская медицинская ассоциация признала алкоголизм болезнью. Кроме того, стало известно, что он представляет собой сочетание физической аллергии к алкоголю с непреодолимым влечением к спиртному, имеющим неизвестную природу. Болезнь поражает физическую, эмоциональную и духовную конституцию своей жертвы. Теперь мы знаем, что алкоголизм представляет собой предсказуемое заболевание, которое развивается прогрессивно и при отсутствии лечения ведет к смертельному исходу. Исследователи пытались найти генетические и химические факторы, ответственные за возникновение алкоголизма. Страдающие от зависимости получили надежду, что этот фатальный недуг можно успешно лечить воздержанием. Расширялось товарищество самопомощи «Анонимные алкоголики», появлялись программы реабилитации, рос поток соответствующей литературы. В группах выздоравливающих алкоголиков стала популярной фраза: «Мы не плохие люди, которые пытаются стать хорошими; мы просто больные, старающиеся выздороветь».
Вскоре люди из самых разных слоев общества с облегчением узнавшие, что они не плохие, а больные, начали делиться опытом, стараясь поддержать других. Кинозвезды, модельеры одежды, богатые дамы, врачи, политики, юристы и даже жена президента Соединенных Штатов признавались в своей борьбе с химической зависимостью. Широкой общественности становилось ясно, что эта проблема затрагивает все слои общества, а не только забытых изгоев.
Такие «товарищества двенадцати шагов» как «Анонимные алкоголики» и «Анонимные наркоманы» с бульшим успехом помогали алкоголикам и наркоманам воздерживаться от спиртного и наркотиков, чем большинство видов терапии. Подобного рода системы не только способствовали достижению трезвости в повседневной жизни, но и активно сосредоточивались на разработке сложной и подробной схемы, призванной помогать людям в создании лучшей жизни, в которой трезвость сочеталась бы с духовной зрелостью. Они особо подчеркивали необходимость отказа от ощущения контроля над собственной жизнью, призывая людей вверяться Высшей Силе или Богу «как мы Его понимаем».
Эти программы призывали людей стать честными с собой и другими, делая все, что можно, для исправления «крушения своего прошлого», но также сосредоточиваясь на возможностях и благах настоящего, с решимостью не создавать себе новых проблем. Они побуждали людей заниматься практикой молитвы и медитации, которая обещает возможность «духовного пробуждения», и превратить свой личный опыт страданий и проблем, связанных с алкогольной или наркотической зависимостью, в служение другим людям. Вскоре специалисты начали признавать чрезвычайную эффективность подобных программ и стали строить на их основе схемы реабилитации, которые включали в себя концепцию Высшей Силы.
Во многих случаях сильная и, порой, непреодолимая потребность в наркотиках, алкоголе, пище, сексе или других объектах завиcимости, на самом деле, представляет собой замещенную потребность в целостности, в расширенном ощущении собственной сущности или Бога — потребность, которую нельзя удовлетворить во внешнем мире. Когда подлинный объект этого страстного стремления — переживание Высшей Силы — становится доступным и хотя бы частично удовлетворяет это всепоглощающее желание, то желание уменьшается. Как это соотносится с духовным кризисом?
У многих людей наркотическая и алкогольная зависимость, а также другие виды зависимости представляют собой разновидности духовного кризиса. Как и в случае других форм духовного кризиса, путь алкоголика или наркомана к падению на самое дно, а затем к выздоровлению нередко оказывается процессом смерти «эго» и возрождения. Цикл смерти-возрождения считался естественным и закономерным во многих культурах на протяжении всей истории. Подобно тому, как весна из года в год неизменно сменяет зиму, так и развитие новой жизни автоматически следует за опытом полного разрушения старого. Этот принцип применим к динамике многих форм духовного кризиса, включая и зависимость.
Мы уже обсуждали важную роль смерти «эго» в ходе преобразующего кризиса; этот опыт во многом подобен переживанию «падения на дно» у алкоголика или наркомана. В обоих случаях человек подходит к такому этапу, когда его жизнь «сходит с рельсов» и он оказывается совершенно бессильным контролировать ее течение. Во время смерти «эго», будь то в эпизоде спонтанного духовного пробуждения или при глубочайшем падении в жизни алкоголика или наркомана, все, чем является или был этот человек — все отношения и точки отсчета, все рационализации и защиты — рушатся, и от него не остается ничего, кроме самой сердцевины его существа
