— Надеюсь, ты поняла то, что я пытался тебе сказать, — промолвил Балам Ахау на прощанье. — Я говорил не от своего лица. Многое из того, что ты слышала, исходило прямо от Матери-Природы и Великого Духа. Они велели передать это тебе, чтобы ты поделилась с Младшим Братом. — И после короткой паузы добавил: — Через три дня у нас будет ритуал для юношей. Им предстоит научиться охотиться и убивать с благоговением. Женщин на такие ритуалы никогда не допускают, но ты можешь прийти, если захочешь. Это будет важной частью твоего обучения. Буэнос ночес. Дорме бьен**.
Темнело. Лора почувствовала, как она устала, и решила заночевать в деревне. Шагая к своей палатке, она ощущала волнение и удивление. Конечно же, она пойдет на ритуал! Разве можно упустить такой шанс? Как антрополог она прекрасно знала, насколько строго в туземных ритуалах соблюдается разделение полов, и понимала, что приглашение Балама Ахау — невиданная честь, случай чрезвычайно редкий и необычный. Вряд ли шаман принял такое решение сам. Должно быть, он выполняет волю своих божеств. Но как он с ними общается? Удастся ли ей когда-нибудь это узнать?
Охотники и дичь
Пламя огромного костра жадно лизало бревна, аккуратно сложенные в центре пещеры для посвящений. Вдали от огня расселась полукругом живописная группа музыкантов в масках и ярко украшенных костюмах. Низкий рокот их больших барабанов, обтянутых шкурами ягуаров, отражался от покрытых резьбой и росписями стен и наполнял пещеру призрачными отголосками. Ритмичный, неистовый звук трещоток, сделанных из панциря черепахи и сушеных тыкв, перемежался выкриками и песнопениями. Вокруг костра сгрудились юноши, собравшиеся на ритуал посвящения в охотники. Через неравные промежутки времени монотонный, завораживающий бой барабанов, грохот трещоток и песнопения прерывались резкими пронзительными завываниями, — это два музыканта в противоположных концах пещеры дули в большие раковины.
Балам Ахау привел сюда Лору почти за час до начала ритуала. Старый шаман велел ей укрыться в маленькой каменной галерее, поднятой над уровнем пола и выходящей в пещеру, — отсюда она спокойно могла наблюдать за ходом действа. Балам Ахау строго-настрого велел ей не сходить с места, ни в коем случае не приближаться к юношам, проходящим обряд посвящения, не пытаться с ними заговорить и вообще не попадаться им на глаза. Старик осознавал, что нарушает древнюю священную традицию. Только недвусмысленные указания свыше, полученные им в видении, заставили его сделать такое невероятное исключение. Хотя во сне об этом не упоминалось, шаман, уже по собственной инициативе, осторожно осведомился, нет ли у Лоры месячных, чтобы случайно не нарушить еще одно серьезное табу, которое он, наверное, не осмелился бы преступить.
По мере того как священный костер разгорался все сильнее, на стенах пещеры, которые были сверху донизу покрыты прекрасными изображениями животных, нарисованными и вырезанными на камне, начали танцевать тени и отблески пламени. Казалось, звери и птицы, запечатленные художниками во всем разнообразии движений, оживают в мерцающем свете костра. Несмотря на некоторую стилизацию, Лора, глядя в бинокль, смогла узнать большинство животных, изображенных на этих изумительных картинах. Вот величавые олень и олениха грациозно пасутся у пруда, где обитают разные рыбы, черепаха и лягушка. На противоположной стене в высоком прыжке застыла еще одна пара оленей. Дикая свинья-пекари, опоссум и зверь, похожий на агути, образовали живописную композицию. Почетное место на стене занимали огромная ящерица и несколько змей. А кролики или зайцы в разных позах и движениях виднелись по всей пещере.
В верхней части стены, над всеми прочими животными, уцепившись за ветви деревьев, повисли паукообразные обезьяны и летали самые разнообразные птицы. Среди них Лора узнала хищников с царственной осанкой, дикую индейку, кетцаля, несколько видов попугаев и большого колибри, в полете пьющего нектар из цветка. Были там и две зловещего вида летучие мыши-вампиры: одна в полете, а другая висящая вниз головой со сложенными крыльями.
Но самой впечатляющей фигурой, бесспорно, был гигантский ягуар, занимающий большую часть одной из стен и полностью доминировавший над окружением. Казалось, его изящное тело на стройных лапах, вооруженных огромными когтями-кинжалами, готово к прыжку и битве. Черные пятна на шкуре зверя образовывали красивые узоры, резко выделяющиеся на красновато-оранжевой шкуре. Голова ягуара была повернута к центру пещеры — он свирепо скалился, обнажив острые зубы. В трепещущем пламени костра казалось, что выразительные глаза огромной кошки горят и рыскают в поисках добычи. Лора припомнила, что на глиняных предметах, найденных при раскопках отцом и его группой, тоже было много изображений ягуаров, взрослых и детенышей. Очевидно, для здешних людей эта большая кошка не менее важна, чем для их предков.
Троекратно повторенный вой раковин, протяжный и оглушительный, явно знаменовал новый этап ритуала. Когда их рев затих, группа посвящаемых дружно встала. Гром барабанов и звук трещоток усилился, ритм музыки изменился. Обнаженные по пояс мускулистые тела юношей теперь двигались по кругу, трясясь, изгибаясь, кружась, принимая самые разнообразные позы. Лица их часто искажались дикими гримасами, а руки проделывали странные движения: то царапающие, то скребущие, то лазающие, а потом бьющие, плывущие, летящие… Вместо песнопений и возгласов пещера наполнилась голосами животных, очень похожими на настоящие.
«Что бы это все значило? — недоумевала девушка, не в состоянии найти в беспорядочном буйстве танца какой-нибудь узнаваемый рисунок. Она очень внимательно следила за ритуалом, полагая, что происходящее имеет некий глубинный смысл. Прошло некоторое время, и Лора стала замечать в неистовых движениях юношей некоторый порядок. Через определенные интервалы вся группа явно переходила к какому-то коллективному действу, хотя этот общий рисунок изобиловал индивидуальными вариациями. Лора сосредоточила внимание на Баламе Ахау, который обходил группу с большим ярким факелом из сосновой ветки, размахивая им согласно принятому ритуалу.
«Должно быть, он и есть ключ к тому, что здесь происходит, — догадалась Лора. — Нужно следить за старым шаманом и не отвлекаться на буйство, которое творится вокруг него».
Поведение Балама Ахау менялось с каждой минутой: он то пел, то издавал какие-то нечленораздельные звуки, то пронзительно и отрывисто кричал что-то юношам. Лора не сводила с него глаз, стараясь не упустить ни единого движения, ни единой мелочи.
Вот Балам Ахау опустил факел и поднес его к стене пещеры, держа в метре от рисунка, изображающего дикую свинью. Как только он отступил назад, так, что факел ярко осветил животное, большинство юношей припали к земле и начали ходить на четвереньках. Лора навела бинокль на группу. Она разбиралась в проксемике* и кинесике** — методах, которыми пользуются антропологи при изучении общения в различных культурах, и ей хотелось посмотреть с более близкого расстояния, чтобы увидеть выражения лиц юношей. Она разглядела сморщенные носы и выпяченные, ритмично подергивающиеся губы, услышала какофонию повизгивающих, похрюкивающих, чавкающих звуков. Это наблюдение принесло внезапную вспышку озарения — все ясно!
