— Это случилось в самый разгар моего приступа страха, и стоило мне увидеть корабль, как все обрело смысл, — пояснил Крис. — Как раз этого мне и недоставало. «Конечно, — сказал я себе, — я не принадлежу этому варварскому миру, к виду, который уничтожает сам себя и свою планету. Я пришелец из другого мира и послан сюда с особой миссией».
— Так ты решил, что они прилетели за тобой? — спросил Рон, следуя обычной процедуре опроса психиатрического больного.
— Да. Я был уверен, что моя задача — спасти человечество от коллективного самоубийства. И что на этот раз Второе Пришествие приняло вид посещения инопланетян. Почему-то я решил, что для современного человечества, для данного места и времени, это как раз то, что надо. Я, Христос, пришел не только из потустороннего мира, но и с другой планеты. Я свято верил, что моя миссия под угрозой и мои соотечественники предприняли спасательный полет, чтобы меня вызволить.
— И чем же все закончилось? — спросил Эд.
— Сначала моя теория подтвердилась. Каким-то образом — то ли при помощи какого-то всасывающего механизма, то ли методом молекулярной телепортации — меня перенесли на космический корабль. Я пришел в себя в какой-то лаборатории или операционной, окруженный не людьми, а странными инопланетными существами с большими раскосыми глазами. Смутно помню одно: мне ввели что-то в мозг через нос.
Лора была ошеломлена. Хотя история Криса во многом отличалась от того, что пережила она сама, у них было одно общее — встреча с пришельцами.
— Чем этот эпизод так отличался от всего остального, что с тобой произошло? — спросила она, с нетерпением ожидая, что же он ответит. Ведь ее встреча с пришельцами тоже резко отличалась от остальных переживаний, вызванных приемом грибов.
— Это трудно объяснить или описать, — ответил Крис. — Просто этот случай как бы сам по себе. Он в корне отличался как от обычной реальности, так и от остальных моих переживаний. Даже когда я вернулся к нормальному состоянию сознания и смог связать все вместе, эпизод с пришельцами продолжает стоять особняком и не находит никакого психологического объяснения.
— Пойдем-ка со мной, — предложил Рон, не сомневаясь, что Крис пережил острый психический срыв. — Примешь транквилизаторы, это поможет тебе успокоиться.
Но Крис совершенно не хотел принимать успокаивающие средства. Он чувствовал, что переживает самый интересный и захватывающий период жизни.
— Спасибо, не нужно. Я в полном порядке, — ответил он. — Только ужасно проголодался и устал. Мне надо поесть и немного отдохнуть. — С этими словами он вышел из палатки.
— Присматривай за ним, — попросил Эд врача. — Надеюсь, с ним все обойдется. Пока он еще слегка не в себе, да и мысли у него довольно дикие…»
— Не думаю, что за Криса стоит беспокоиться, — возразила Лора, когда Рон ушел. — Он здорово натерпелся, но все будет хорошо. Я, кажется, понимаю, что он хочет сказать. Его слова вполне разумны.
— Рад, что хоть кто-нибудь что-то понимает. О себе я этого сказать не могу, — заявил Эд. — Меня беспокоит все происходящее, а не только состояние Криса. Я хочу, чтобы череп вместе с голограммами был надежно заперт в ящике. Ясно, что это загадочный и очень мощный предмет, а действие его непредсказуемо, если не сказать больше. Я никому не позволю работать с черепом и даже смотреть на него, пока не получу заключение специалистов. На мне лежит ответственность за все, что может произойти.
— И где ты собираешься искать специалистов, которые дадут тебе такое «заключение»? — скептически и даже с некоторой иронией осведомилась Лора.
Испытав на себе влияние черепа, она сомневалась, что найдется авторитет, способный оценить его действие. Разве что Балам Ахау — к его мнению она бы, конечно, прислушалась. Или какой-нибудь ученый тибетский лама, но только не современные ученые, привыкшие во всем полагаться на традиционный подход.
Но она не успела ничего предложить — Эд уже принял решение.
— Помнишь, пару лет назад мы ездили на побережье Биг-Сур? — спросил он у Лоры. — Мы еще тогда обедали в «Непенти». Там мы встретили Альфреда Хантера, он гостил у своего младшего брата Роберта.
Когда-то Эд и Альфред были близкими друзьями и много времени проводили вместе, но в последние годы их пути разошлись.
— Я знаю, что он твой коллега и хороший приятель, — перебила отца Лора, — но ведь он археолог, как и ты. Как он может нам помочь в этом деле?
— Я имею в виду не Альфреда, а его брата Роберта. Он нейрохирург и работает в НИПИСе, Национальном институте прикладных исследований сознания в Болинасе. Возможно, это не совсем его область, но он блестящий ученый и автор нескольких замечательных исследований мозга. Я знал его еще ребенком, и, думаю, он меня еще не забыл. Если он сам не сможет нам помочь, то наверняка посоветует кого-нибудь в институте. Думаю, он именно тот, кто нам нужен.
— А чем конкретно он занимается? — спросила Лора. — Про институт в Болинасе ходят самые разные, порой совершенно дикие, слухи. Правда, что все исследования, которые там проводятся, строго засекречены, а финансируют их военные и ЦРУ?
— Разумеется, не все. Не думаю, чтобы Роберт стал работать на ЦРУ или военных. Но мне мало что известно и об институте в Болинасе, и об исследованиях Роберта. Я знаю только то, что рассказывал мне Альфред много лет назад. В детстве Роберт был не по годам развитым и одаренным. Когда бы я ни бывал у них дома, он всегда или играл на компьютерах или изобретал всякие любопытные невиданные штуковины. Еще учась в Стэнфорде, он сделал новаторские открытия в биоэлектронике.
— А ты не помнишь, какие именно? — спросила Лора.
— Как не помнить, — улыбнулся Эд. — Об этом столько писали, да и по телевизору показывали. Он вживлял микрочипы крысам и даже тараканам, а потом оборудовал их миниатюрными видеокамерами и прочими средствами связи. Этих маленьких биоэлектронных роботов можно было посылать для сбора информации в разные недоступные для людей места. Например, они могли сканировать развалины зданий после землетрясений и обнаруживать оставшихся в живых людей. Благодаря изобретению Роберта спасательные работы превратились из раскопок наугад в крайне эффективные операции. Это спасло много жизней и сэкономило много денег.
Лора слушала с интересом, но то, что сказал Эд, не развеяло ее сомнений: она по-прежнему не верила, что знания Роберта помогут им разгадать тайну черепа.
— Альфред рассказывал мне, — продолжал Эд, — что вскоре после того, как в прессе сообщили об исследованиях брата, его посетила небольшая делегация из института в Болинасе. Они хотели узнать, над чем тот работает и какие у него планы на будущее. В результате все, чем занимался Роберт, было засекречено, а ему самому предложили хорошую должность в институте.
Лора была озадачена. Если Роберт не работает на военных, почему тогда его исследования засекречены? Визитеры, скорее всего, были специалистами из Пентагона и ЦРУ. Представив, с какой целью они засекретили исследования Роберта, Лора поежилась. Раньше она не стала бы особенно об этом задумываться, но после встречи с Баламом Ахау и переживаний, полученных во время эксперимента с грибами и находки черепа, девушка стала очень чутко воспринимать любые проявления неуважения к жизни или природе. Она даже знать не хотела, над чем сейчас работает Роберт. Тем более она сомневалась, стоит ли доверять череп такому человеку. Но было уже поздно.
