Как добросовестный ученый Роберт решил не делать скоропалительных выводов и точно воспроизвести условия, при которых наблюдался эффект. Он удобно откинулся на спинку кресла и сосредоточил внимание на красном свете, выходящем из глазниц. Пришло ощущение покоя. Оно все усиливалось, и Роберт стал погружаться в гипнотическое состояние. Черты черепа постепенно растворялись, его зеленый цвет слился с красным мерцанием глазниц. Теперь перед Робертом была бездна, по которой плыли бесформенные облака. Устремив взгляд на завихрения, напоминающие трехмерный динамический тест Роршаха, Роберт стал думать о своей работе.
Несомненно, это целый ряд профессиональных достижений, большой научный успех! Роберт вспомнил забавные и образные названия, которые он давал своим проектам: всю серию экспериментов по биоробототехниике он назвал «Коппелия» по имени очаровательной куклы-танцовщицы из сказки Гофмана. Для проекта подготовки программно-управляемых китов он выбрал название «Моби Дик», для дельфинов — «Флиппер», для дистанционно управляемых летучих мышей — «Дракула», для приматов, усовершенствованных средствами робототехники, — «Кинг Конг», а для людей, в мозг которых будут вживлены электроды и микрочипы, — «Голем».
Но это приятное состояние длилось недолго — Роберт стал ощущать растущее беспокойство. Внезапно ему пришло в голову, какая это невероятная бесчувственность, жестокость, и даже кощунство — использовать столь легкомысленные названия для проектов, причиняющих столько страданий. И прежде всего, какая глубокая ошибка с его стороны — участвовать в таких проектах. Размышляя о своей работе, он увидел стайку дельфинов — они игриво скользили по аквамариновой поверхности океана, описывали плавную кривую в воздухе и, завершая изящный прыжок, возвращались в родную стихию. Роберт без всякого труда ощутил себя одним из них и разделил их веселье и радость жизни.
Ум дельфинов поистине удивителен! И какими бы опасными ни казались их зубы, эти животные никогда не нападают на людей. Роберт невольно вспомнил истории о дельфинах, спасших людей в океане, от легендарного греческого сказителя Ариона, воспетого Овидием, до русского акушера Игоря Чарковского. Наблюдая сцены дружеского общения людей и дельфинов, Роберт растрогался и глаза его наполнились слезами.
А потом он увидел несколько гигантских тел, мирно плывущих в океане, и понял, что это стая серых китов. Мозг кита равен человеческому, а иногда превосходит его, причем не только по весу и размеру, но и по площади и сложности коры. Все эти показатели явно говорят о наличии ума. Осознав это, Роберт удивился и задумался: что делают киты в океане с таким огромным мозгом, как используют его колоссальные возможности?
Почему он никогда не задумывался об этом раньше? Киты плавают, резвятся в океане, заглатывают пищу и спариваются. Но все эти действия не так уж отличаются от поведения разнообразных рыб. Эти функции не требуют такого совершенного мозга, каким обладают киты. Миллионы лет назад предки китов и дельфинов были наземными животными, но почему-то решили вернуться в океан, где зародилась жизнь. Их жизнь на суше была гораздо сложнее и потребовала большего мозга. Но и в океане они должны использовать все возможности своего мозга, должны упражнять его, иначе он бы давным-давно атрофировался. Природа не сохраняет органы, которые не имеют полезной функции!
Роберт думал о том бесконечном разнообразии, с каким использует свой мозг человек — от изготовления орудий труда до искусства и науки, в том числе и математики. Но, чтобы иметь смысл, любой из этих видов деятельности должен обретать какое-то конкретное и осязаемое выражение. Хотя… может быть, и нет. Обязательно ли умственная деятельность должна быть связана с производством, требует ли она наличия хватательных органов? У китообразных есть система акустической связи, и звуки, издаваемые китами, могут распространяться в океане на многие сотни миль. Похоже, у них есть высокоразвитый язык, понятный только им одним.
На протяжении тысячелетий человеческую культуру хранили в памяти и передавали исключительно средствами языка. А вдруг киты обладают «акустической культурной традицией» и передают из поколения в поколение эпические сказания, почерпнутые из миллионов лет эволюции, свидетелями которой они являются? Возможно, у них есть свои песни или другие музыкальные формы, сравнимые с нашими и способные передавать сложный смысл. Можно ли преобразовывать вибрации, издаваемые акустической системой кита, в голографические образы? Может быть, киты способны создавать и посылать своим сородичам картины или даже проигрывать нечто вроде кино?
Что-то подобное вполне может существовать — ведь должны же они как-то использовать свой мозг! А может, есть и что-то еще более фантастическое. В сознании людей, погруженных на несколько часов или дней в особо сконструированные бассейны, полностью изолированные от внешних раздражителей, происходят глубокие изменения. Может быть, киты, пребывая в океанском уединении, способны входить в особые состояния, подобные трансу шаманов или отрешенности йогинов? Это могло бы открыть доступ к широкому спектру переживаний, схожих с психоделическими состояниями, таких как мистический экстаз, переживание выхода за пределы тела, астральная проекция, видение на расстоянии, экстрасенсорное восприятие и Бог знает что еще.
Потом в голове Роберта мелькнула еще более невероятная идея. А вдруг киты следят за жизнью на суше и даже влияют на нее, не покидая океана? Чтобы освоить эти навыки, у них было пятнадцать миллионов лет! Сознание Роберта переполняли образы; мысли стремительно мчались, вспыхивая ошеломляющими прозрениями. За все годы работы с китами и дельфинами у него никогда возникало таких бредовых идей. Тем не менее приходилось признать, что все жгучие вопросы и ответы, которые на него навалились, в высшей степени законны и логичны.
А потом переживание изменилось. Теперь Роберт уже не наблюдал жизнь китов со стороны — его сознание проникло в их удивительный и чуждый внутренний мир. Он и вправду стал одним из них. Все его существо захлестнула волна глубокого метафизического ужаса. Его ум проник в измерения, которые были ему совершенно незнакомы, существование которых он даже не мог себе представить. Этот новый мир настолько отличался от прежнего, что казался инопланетным. Роберт ощутил сильный страх, граничащий с паникой. А вдруг киты и дельфины — посланцы иных миров? Почему при всем своем уме они так легко становятся добычей людей?
Напрашивался единственный ответ: они становятся добычей умышленно. Они добровольцы, явившиеся по собственному желанию. ОНИ ПРИШЛИ НАС ИЗУЧАТЬ! Роберт отверг эту мысль, едва она возникла: «Нет, это невозможно. Став добычей людей, китообразные полностью зависят от их воли. Они рискуют навсегда потерять свободу и даже погибнуть». Но потом Роберт припомнил странное событие, произошедшее в его лаборатории несколько лет назад. У него были два дельфина, самец и самка — явно пара, которую связывала нежная любовь. Однажды самка заболела пневмонией и, несмотря на интенсивное лечение антибиотиками, через несколько дней умерла. Самец очень тяжело переживал ее смерть — он перестал есть, а через два дня опустился на дно бассейна и оставался там, пока не задохнулся. Это был его выбор, он просто решил покинуть свое тело. Возможно, страх смерти не играет здесь никакой роли. Каким бы невероятным и запредельным это ни казалось, китообразные победили смерть и не боятся ее.
