— Для проекта такого масштаба срок чертовски мал, — сказал Энрайт. — За такое короткое время нужно успеть очень много. Необходим хороший план виллы и точное описание ее конструкции. Еще нужно проверить, сколько у нас в запасе людей и животных для операции на Дальнем Востоке.
— Мои ребята уже работают над этим. Они установят точное время начала и конца встречи, координаты здания и все архитектурные данные, которые тебе нужны. Вам нужно срочно собраться и вместе проработать все детали.
— Какой материал нужно будет доставить на место? — спросил Энрайт.
— Ежу понятно, что на этот раз мы не станем пользоваться ядерным устройством, — сделал Генри слабую попытку пошутить. — Логичнее всего остановить выбор на одной из новых пластиковых взрывчаток. Может быть, кракатит? Его легко достать, так что версия о том, что это дело рук китайских террористов, будет выглядеть вполне правдоподобно.
Во второй половине двадцатого века, когда в Чехословакии царил коммунистический режим, контролируемый Советским Союзом, чешские химики изобрели очень мощную пластиковую взрывчатку, которая первоначально предназначалась для угольных шахт Моравии и Силезии. Эти синтетические соединения имели много замечательных свойств, которые делали их идеальными для подобных целей. Им можно придать любую форму, залить в расщелину скалы и взорвать с помощью дистанционного устройства.
Те же свойства делали их очень полезными для террористов. После того как были обнаружены ценные возможности этих веществ для подрывной деятельности, чешские коммунистические власти стали щедро снабжать ими террористов по всему свету. С тех пор химики изобрели еще более мощные взрывчатые вещества того же класса. Самым современным из них был кракатит — взрывчатка непревзойденной силы. Оставалась только одна проблема: как точно и надежно доставить это вещество к намеченной цели. Здесь-то и выходил на сцену проект Немезида.
В этом проекте, который возглавлял Крэйг Энрайт, были задействованы образцы животных-биороботов, разработанные Робертом Хантером, — их повторяли и использовали в различных военных целях. Кроме дельфинов и китов, ставку делали на мелких животных и птиц, которым отводились совершенно особые роли. После долгих неудачных попыток устранить враждебных лидеров, таких как Фидель Кастро на Кубе, Каддафи в Ливии, Саддам Хусейн в Ираке, глава шиитов Нусрат аль-Садик и китайский диктатор Чан Кайши, ЦРУ решило, что проект Немезида может обеспечить идеальное решение этой стратегически важной проблемы.
— Придется доставить столько кракатита, чтобы полностью уничтожить здание вместе со всем содержимым. Выжившие свидетели нам абсолютно не нужны, — сказал Генри. — Как ты думаешь, какие носители лучше всего подойдут для этой цели?
Энрайт знал ответ еще до того, как Фабинг задал вопрос. При данных обстоятельствах идеальными курьерами для кракатита будут летучие собаки, самые крупные из летучих мышей. Теракт можно спланировать и организовать так, чтобы первые взрывы разрушили здание снаружи. Тогда остальные летучие мыши смогут доставить груз прямо в зал заседаний.
На работу с летучими мышами Энрайта вдохновил американский проект времен Второй мировой войны, в котором использовалась их привычка устраиваться на ночлег под карнизами японских деревянных домов. Это делало их хорошим средством доставки самовоспламеняющихся веществ на горючие кровли японских селений. Энрайт значительно усовершенствовал эту идею, сделав проект независимым от природных инстинктов летучих мышей.
Ему удалось заинтересовать в работе с летучими мышами Роберта Хантера, которого увлекли принципиальные трудности, связанные с необходимостью контролировать полет мышей и их ориентацию. После того как Хантер разрешил эти сложнейшие теоретические проблемы, Энрайту оставалось скопировать процесс, а потом программировать летучих мышей и направлять их в такие места, которые они сами вряд ли выбрали бы. Как и сонар дельфинов, радар летучих мышей, использующий высокочастотные звуковые волны, позволяет им обходиться без света, что делает их пригодными для ночных операций.
Для этих целей можно использовать и голубей, но им для ночных полетов необходима инфракрасная система наведения. Это создает дополнительные технические трудности и ведет к удорожанию проекта. То же самое относится и к летучим собакам — самым крупным из летучих мышей, которых в Южной Азии продают на рынке как редкий деликатес, — в полете они используют в основном зрительную ориентацию. Однако этот недостаток компенсируется их большими размерами. Имея размах крыльев больше полутора метров, они могут переносить значительные грузы. Тем более что усталость им не грозит, поскольку движения крыльев усилены электрическими импульсами и животные будут двигаться вперед до полного изнеможения. Как только носители будут у цели, смертоносный груз можно будет мгновенно взорвать с помощью электронных сигналов, посланных за сотни или даже тысячи миль.
— У тебя достаточно этих мышек? Сможешь доставить их к сроку? — спросил Фабинг.
Энрайт заверил его, что благодаря эффективности проекта Дракула на военных базах Филиппин, Японии и Гуама скопилось вполне достаточное количество летучих собак с имплантированными системами наведения. Времени на то, чтобы доставить небольшой отряд этих мышей поближе к китайскому побережью, а оттуда отправить к месту назначения, вполне хватит. Их можно выпустить с маленького рыболовного судна, которое не возбудит никаких подозрений.
Генри Фабинг был доволен. Когда Энрайт вышел, он налил себе стакан бурбона. Фабинг чувствовал большое облегчение: он смог справиться с приказом из Вашингтона и найти подходящее решение. Интересно, сколько еще продержится проект Немезида на старых ресурсах, без постоянных творческих вложений Роберта Хантера?
Шаман еx machina*
— Мне нужна твоя помощь. Роберт Хантер меня совсем допек, — пожаловался Генри Фабинг, когда в ответ на срочный вызов шеф службы безопасности явился к нему в кабинет. — За последние несколько дней он позвонил раз пять: все пристает ко мне со своим хрустальным черепом.
— На что он рассчитывает? Он ведь не глуп и должен понимать, что это дохлый номер, — удивился Беринджер. Явная абсурдность поведения Роберта не укладывалась у него в голове.
— Я тоже думал, что он достаточно разумный человек, чтобы сообразить: шансов у него не больше, чем у снеговика в пекле, — сказал Фабинг. — Он превосходно знает систему, а потому не может не понимать, что затевать судебную тяжбу бессмысленно. А если учесть, что череп ввезен в страну незаконно, это могло бы доставить его подружке и ее папаше массу неприятностей.
— Тогда какого черта он не уймется? Совсем спятил? — спросил Беринджер, неодобрительно качая головой.
— Может, и спятил или близок к тому. До сих пор мы говорили о логических причинах, которые могли бы убедить Роберта, каким мы его знали раньше, что он проиграл. Но то, что на него нашло, совершенно его изменило. Это другой человек, и трудно предположить, что он будет вести себя разумно. Кое-что из того, что он мне сказал во время нашего головидеофонного разговора, убедило меня, что Роберт уже не рассеянный ученый, замкнувшийся в башне из слоновой кости, а воинствующий пацифист, ярый противник насилия и военных действий.
