Предисловие Станислава Грофа к книге о жизни и работах Альберта Хофманна
Для меня необычайные честь и удовольствие писать предисловие для книги, прославляющей жизнь и работу Альберта Хофманна, блестящего исследователя и ученого в лучшем смысле слова, которого я считаю своим духовным учителем. Вряд ли можно описать словами ту глубокую благодарность, которую я испытываю к нему за все, что привнесли его открытия в мою личную и профессиональную жизнь, а также в жизни бесчисленных других людей, использовавших синтезированные им вещества ответственно и с уважением, которого заслуживают эти замечательные инструменты. Я впервые услышал имя Альберта Хофманна в 1954 г., когда, будучи студентом-медиком, работал добровольцем на кафедре психиатрии медицинского факультета Университета Чарльза в Праге. У моего наставника, доцента Иржи Рубичека, были хорошие рабочие взаимоотношения с фармацевтической лабораторией «Сандоз» в Базеле, и он регулярно получал от этой фирмы бесплатные образцы новых продуктов, поступавших на рынок. В качестве части этого сотрудничества однажды он получил партию диэтиламида лизергиновой кислоты, или ЛСД-25, – нового экспериментального вещества с беспрецедентным психоактивным действием. Посылку сопровождало письмо с описанием истории открытия ЛСД – случайной интоксикации Хофманна во время синтеза этого вещества, его последующего эксперимента на себе и предварительного исследования Вернера Штолля с группой нормальных добровольцев и психиатрических пациентов.
Статья Вернера Штолля «ЛСД – фантастическое производное спорыньи» (LSD, ein Phantasticum aus der Muttercorngruppe, Stoll, 1947) сразу же стала сенсацией в научном мире. Его предварительное исследование показывало, что крайне малые дозы этого нового вещества (порядка миллионных долей грамма – микрограммов, или гамма) были способны вызывать у экспериментальных испытуемых состояние, во многих отношениях напоминавшее естественно встречающиеся психозы; Штолль также упоминал в своей статье, что ЛСД может иметь интересный терапевтический потенциал. Теперь фирма «Сандоз» посылала образцы нового вещества психиатрическим исследовательским институтам, университетским кафедрам и отдельным терапевтам и спрашивала, заинтересованы ли они в экспериментировании с ЛСД и выяснении того, может ли это вещество правомерно применяться в психиатрии и психологии. В письме содержались два предположения относительно возможного применения ЛСД: в качестве агента, вызывающего «экспериментальный психоз», который мог бы способствовать пониманию биохимических причин шизофрении, и как нетрадиционный терапевтический инструмент, дающий специалистам, занятым в сфере профилактики и лечения психических расстройств, возможность проводить несколько часов в состоянии, похожем на мир переживаний психотических пациентов.
Доцента Рубичека очень интересовали исследования с ЛСД, но его плотное расписание не позволяло ему проводить от шести до восьми часов на сеансах экспериментальных испытуемых. Он попросил меня и еще нескольких студентов быть для этих людей руководителями, наблюдать их и записывать их переживания. Это давало мне уникальную возможность присутствовать на психоделических сеансах многих добровольцев, в том числе психиатров, психологов и художников. Будучи очарован тем, что мне доводилось видеть и слышать, я жаждал сам принять участие в сеансе. К сожалению и к моему великому огорчению, деканат решил, что студентов не следует использовать в качестве экспериментальных испытуемых.
Я не мог дождаться того, чтобы лично испытать действие ЛСД, и сразу после завершения обучения вызвался добровольцем на сеанс. Доцента Рубичека интересовала электроэнцефалография и, более конкретно, процесс, именуемый «ведением» или «увлечением» мозговых волн. Он подвергал своих испытуемых действию мощного стробоскопического света и изучал влияние различных частот вспышек на мозговые волны в их подзатылочной коре. Ему хотелось знать, как на этот процесс повлиял бы прием ЛСД; таким образом, участие в этом исследовании было необходимым предварительным условием для прохождения ЛСД-сеанса под его руководством.
Станислав Гроф, Альберт Хофманн, Кристина Гроф и Анита Хофманн в саду Хофманна в Берге, Швейцария
Совместное действие ЛСД и стробоскопического света вызвало во мне переживание космического сознания невероятных масштабов (Grof, 2006). И хотя оно длилось лишь несколько часов – а его самая значительная часть лишь около десяти минут, – оно привело к глубокому личному преобразованию и духовному пробуждению и в профессиональном отношении направило меня по радикально иному пути, нежели тот, для которого меня обучали и готовили. Фактически я с великой решимостью следовал этим курсом вплоть до нынешнего дня. С той поры исследование необычных состояний сознания навсегда стало для меня страстным увлечением, призванием и профессией.
Теперь, более чем пятьдесят лет спустя, я смотрю на этот опыт как на инициацию, сходную с инициацией участников античных мистерий смерти и возрождения. Я не мог бы быть более согласным с Альбертом, который видел глубокое сходство между ЛСД и священным напитком кайкеон, использовавшимся в Элевсинских мистериях (Wasson, Hoffman, Ruck, 1978), и надеялся, что ответственное ритуальное использование ЛСД когда-нибудь станет частью западной цивилизации. Он полагал, что этот Новый Элевсис будет приносить современному человечеству такую же духовную и культурную пользу, как та, которую давал его древний предшественник античной Греции и соседним с ней странам.
После моего первого ЛСД-сеанса я глубоко увлекся психоделическими исследованиями и изучением всей литературы, имевшей отношение к необычным состояниям сознания. «Чудо-ребенок» Альберта Хофманна вызвал беспрецедентную волну научного энтузиазма и оптимизма и породил новую дисциплину – науку сознания. Никогда прежде в истории науки одно вещество не было столь многообещающим в таком широком круге областей. Для нейрофармакологов и нейрофизиологов открытие ЛСД означало начало золотого века исследований, которые потенциально могли вести к крупным прорывам в понимании нейрорецепторов, синаптических медиаторов, химических антагонизмов, роли серотонина в мозге и тонких биохимических взаимодействий, лежащих в основе церебральных процессов.
Специалисты в области экспериментальной психиатрии видели в ЛСД уникальное средство для создания лабораторной модели естественно встречающихся функциональных, или эндогенных, психозов. Они надеялись, что «экспериментальный психоз», вызываемый микроскопическими дозами этого вещества, может привести к беспримерным догадкам о природе этих загадочных расстройств и открыть новые направления их лечения. Внезапно становилось возможным думать, что мозг или другие части тела способны болеть психическими заболеваниями, при определенных обстоятельствах вырабатывать небольшие количества вещества, по своему действию сходного с ЛСД. Это означало, что такие расстройства, как шизофрения, могут быть не психическими заболеваниями, а обменными нарушениями, которые было бы возможно корректировать и нейтрализовать специфическим химическим вмешательством. Потенциал этого исследования был ни много ни мало как исполнением мечты биологически ориентированных психиатров, Святым Граалем психиатрии – средством из пробирки для лечения шизофрении.
