Важной причиной, почему премия «Видение 97» так много для меня значит, являются глубокое восхищение и уважение, которые я испытываю к президенту Гавелу как художнику, философу, государственному деятелю, обладающему широким духовным видением, и человеку замечательных личных качеств. Это восхищение разделяют мои американские друзья, которые неоднократно высказывали мне свое желание иметь в сегодняшней трудной ситуации президента с интеллектуальными, моральными и духовными качествами Вацлава Гавела. И во время моих поездок в разные страны я нередко имел возможность обнаруживать, что сходные чувства разделяют многие люди по всему миру. Я не могу представить себе другую оценку моей работы, которая была бы лично для меня более значимой. Сегодняшняя церемония выпадает на день рождения президента Гавела, и мне бы хотелось использовать эту возможность, чтобы поздравить его с этой важной годовщиной и пожелать ему много счастья, внутреннего покоя, личного удовлетворения и хорошего здоровья в грядущие годы.
Станислав Гроф, выступающий с ответной речью на презентации Видение 97
Кажется, это моя судьба – или, если хотите, карма – заниматься исследованием областей, вызывающих бурные разногласия в науке и обществе. Моя нетрадиционная профессиональная карьера начиналась здесь, в Праге, более 50 лет тому назад, когда я, как начинающий психиатр, вызвался участвовать в сеансе с ЛСД-25, диэтиламидом лизергиновой кислоты. Мой наставник, доцент Рубичек, получил это интереснейшее экспериментальное вещество от швейцарской фармацевтической компании «Сандоз». Невероятно мощные психоделические эффекты этого алкалоида спорыньи обнаружил д-р Альберт Хофманн, который случайно подвергся его действию во время работы над его синтезом.
Исследовательский проект доцента Рубичека требовал сочетания фармакологического действия ЛСД с мощным стробоскопическим светом, мигающим с разными частотами. Это сочетание вызвало у меня мощный мистический опыт, который радикально изменил мою профессиональную и личную жизнь. Он оказал на меня такое глубокое воздействие, что исследование эвристического, терапевтического, преобразующего потенциала необычных состояний сознания стало моей профессией, призванием и личным увлечением на всю оставшуюся жизнь. В течение примерно половины этого периода мой интерес сосредоточивался на клиническом изучении психоделических веществ, сперва в Психиатрическом исследовательском институте в Праге – Бохнице, а позднее в Мэрилендском центре психиатрических исследований в Балтиморе, где я в течение нескольких лет руководил последней уцелевшей официальной программой исследования психоделиков в Соединенных Штатах. Во второй половине этого периода мы с моей женой Кристиной совместно разрабатывали метод холотропного дыхания, которое вызывает глубокие измененные состояния сознания с помощью очень простых средств: ускоренного дыхания, музыки, навевающей воспоминания, и определенного вида работы с телом. В течение многих лет мы также работали с большим числом людей, испытывавших спонтанные эпизоды необычных состояний сознания – психодуховные кризисы, или «духовные аварии», как мы их называем.
Исследование необычных состояний сознания (или их важной подгруппы, для которой я ввел название «холотропные») было для меня источником бесчисленных неожиданностей и концептуальных потрясений, требующих радикальных изменений в понимании сознания, человеческой психики и природы реальности. После многих лет ежедневных столкновений с «аномальными явлениями», которые не могла объяснить современная наука и существование которых противоречило ее фундаментальным допущениям, я пришел к выводу, что тщательное изучение холотропных состояний и связанных с ними разнообразных явлений вроде статистически крайне маловероятных значимых совпадений («синхроничностей» Юнга) показывает неизбежность радикального пересмотра мышления в психологии или психиатрии.
Концептуальные изменения, требующиеся в этих дисциплинах, по своей природе, глубине и масштабу были бы сопоставимы с революцией, которую переживали физики в первые три десятилетия XX в., когда им приходилось переходить от механики Ньютона к теориям относительности и позднее к квантовой физике. В определенном смысле можно даже сказать, что эта концептуальная революция была бы логическим завершением радикальных изменений, которые начинались в физике много лет назад.
Изменения в понимании сознания и человеческой психики в здоровье и болезни, естественно следующие из изучения холотропных состояний, подразделяются на несколько категорий. Эти исследования показали необходимость расширения традиционной модели психики, ограниченной биографией после рождения и фрейдовским индивидуальным бессознательным, путем добавления к ней двух обширных областей – перинатальной (имеющей тесную связь с памятью о биологическом рождении) и трансперсональной (опосредующей отождествление с другими людьми, животными и растительным царством, с человеческими и животными предками, а также переживания исторического и архетипического коллективного бессознательного, как его описывал К. Г. Юнг). Традиционная психиатрия видит начала «психогенных» расстройств – тех, что не имеют никаких видимых биологических причин, – в младенчестве и детстве. Работа с холотропными состояниями ясно показывает, что эти расстройства имеют добавочные глубокие корни в перинатальной и трансперсональной сферах бессознательного. Само по себе это открытие могло бы казаться очень пессимистическим, но его перевешивает открытие новых эффективных терапевтических механизмов, действующих на этих глубоких уровнях бессознательного.
Цель традиционных направлений психотерапии состоит в достижении интеллектуального понимания того, как функционирует человеческая психика, каковы ее основные побуждающие силы, почему развиваются симптомы и что означают эти симптомы. Затем это понимание образует основу для разработки методов, которые психотерапевты используют для лечения своих клиентов. Серьезную проблему, связанную с этой стратегией, представляет поразительное отсутствие согласия среди психологов и психиатров в отношении самых фундаментальных теоретических вопросов и, как следствие этого, поразительное число соперничающих школ психотерапии. Работа с холотропными состояниями предлагает удивительную радикальную альтернативу – мобилизацию внутреннего целительного разума самих клиентов, который, как мы теперь знаем, способен управлять процессом исцеления и преобразования.
В материалистической науке нет места никакой форме духовности, и она считает духовность по существу несовместимой с научным мировоззрением. Она воспринимает любую форму духовности показателем недостатка образования, суеверия, легковерия, примитивного магического мышления или серьезного психопатологического состояния. Современные исследования сознания показывают, что духовность представляет собой естественную и правомерную размерность человеческой психики и всеобщего порядка вещей. Однако важно подчеркивать, что это утверждение относится к непосредственной подлинной духовности, основывающейся на личном опыте, а не к идеологии и догмам организованных религий.
