Чтение Энн было неизменно правильным, и часто его результаты действительно оказывались поразительными. Но что еще более невероятно, так это насколько точными оказывались многие образы и прозрения различных членов группы, которые никогда не задумывались о существовании у них каких-либо психических возможностей. Одной из главных трудностей была четкая интерпретация возникающих образов и ассоциаций, что Энн делала с необычайной легкостью. Могу проиллюстрировать эту проблему одной из собственных попыток психометрии, которую я предпринял под руководством Энн и Джима.
На этом упражнении половина членов группы села у одной стены комнаты, а другая — напротив. Нас попросили, втайне от других членов группы, принести на занятие предмет, имеющий для нас большое эмоциональное значение. Затем Джим дал каждой половине группы по большой хозяйственной сумке и попросил нас потихоньку сложить в нее те предметы, которые мы принесли с собой. Затем он поменял сумки, и каждый из нас вытащил предмет, принадлежащий человеку из другой группы. Нам нужно было, держа предмет в одной руке, провести психометрическое считывание — записать все ассоциации и образы, которые возникали у нас в связи с этим предметом.
Предмет, который вытащил я, был металлической подвеской, немногим больше дюйма в диаметре. Она была круглой, со стилизованной человеческой фигурой с вытянутыми в стороны руками и ногами, как на одном из известнейших рисунков Леонардо да Винчи — «Витрувианском человеке». Следуя указаниям Энн, я взял подвеску в левую руку, сфокусировал на ней внимание и позволил своему сознанию уплыть, как я обычно делал на тренингах по фрейдистскому анализу. Затем я записал все ассоциации по мере их появления и был поражен той легкостью, с которой они возникали, и их богатством.
Сначала я припомнил несколько путешествий по Европе, во время которых я побывал в нескольких старомодных и изящных маленьких немецких городках с мощенными булыжником улицами и колоритными домами, украшенными росписями, деревянной резьбой и ящиками с цветами. Потом мои мысли перешли к студенческим годам, когда я изучал медицину в различных институтах, посещая лекции или практические занятия. Это началось с общего обзора, но быстро сфокусировалось на исключительно сильных воспоминаниях, связанных с анатомией и физиологией злокачественных опухолей. Отсюда память перешла к моей работе с людьми, находящимися на последних стадиях рака, в Мэрилендском центре психиатрических исследований и на некоторое время задержалась здесь. А затем, безо всякого предупреждения или перехода, в моей памяти всплыла шутка, которую я услышал совсем недавно, и я рассмеялся. Шутка была такой:
Турист-авантюрист, приехавший в Северную Африку, Послал за арабским купцом, чтобы купить верблюда. Он собирался пересечь пустыню Сахара и дал купцу понять, что ему нужен действительно хороший верблюд, который сможет долгое время обходится без воды. Араб привел верблюда, который, как он утверждал, был самым выносливым и самым надежным, путешественник заплатил за него требуемую, весьма значительную сумму, и немедленно отправился в путешествие. К своему весьма неприятному удивлению, через несколько дней он стал замечать, что верблюд слабеет, а его бег замедляется. Хотя он использовал воду, как было запланировано, верблюда, казалось, мучила жажда, и он тяжело дышал, его пересохший язык был высунут изо рта. Два дня спустя он отказался продолжать путь и упал в пустыне.
Они бы оба умерли, если бы не караван со значительным запасом воды, шедший в противоположном направлении, который и спас их жизни. После возвращения из этого несчастливого путешествия турист, в праведном гневе, разыскал купца и потребовал, чтобы тот вернул ему деньги. «Что за верблюда вы мне продали? — возмущался он. — Через несколько дней в пустыне он свалился и отказался идти дальше; из-за этого я едва не расстался с жизнью!»
«Я не понимаю, — недоумевал араб-купец, — вы били его кирпичами?» — «То есть как — кирпичами?» — переспросил несчастный путешественник, окончательно сбитый с толку. «Я вам покажу», — сказал купец и повел верблюда к колодцу. Как только верблюд начал пить, араб подошел к нему, держа в каждой руке по большому кирпичу, и внимательно за ним наблюдал. Как только верблюд закончил пить, купец ударил его кирпичами по яичкам. Верблюд издал ужасный вопль, с перепугу всосав пару дополнительных галлонов воды.
Не так-то просто передать весь смак этой шутки письменно — для того чтобы все было понятно, рассказчик должен повторить изданный верблюдом вопль. Поток воздуха, который с силой втягивается при воспроизведении этого звука, позволяет понять, какой объем воды добавляется к выпиваемому верблюдом запасу воды с помощью двух кирпичей. История о верблюде была моей последней ассоциацией в этом упражнении по психометрии. Она крутилась в моей голове еще несколько минут уже после того, как упражнение закончилось.
Под руководством Энн и Джима мы определили владельцев доставшихся нам предметов и начали обсуждение. Я не мог поверить тому, насколько точными оказались мои свободные ассоциации, в особенности потому, что я никогда не думал о том, что обладаю какими-либо парапсихологическими способностями. Я подошел к этой игре со здоровым скептицизмом, сильно сомневаясь, что из этого выйдет что-нибудь толковое. Но как же я ошибался! Выяснилось, что хозяйкой той подвески, которую я использовал во время упражнения, была Мира, женщина из Германии, выросшая в маленьком городке, выглядевшем именно так, как я себе представлял. Она была врачом и недавно заинтересовалась нетрадиционными подходами и начала посещать семинары новых тенденций в психологии.
Анекдот с верблюдом тоже оказался потрясающе точным попаданием, хотя информация и пришла в виде шутки. На самом деле ситуация, с которой связана эта ассоциация, была еще более жестокой и веселой одновременно, чем сам анекдот. Подвеска была эмблемой Центра целостной личности, группы людей, занятых глубоким самопознанием, основанным на модифицированной и сильно расширенной форме первичной психотерапии. Мира участвовала в недельном семинаре, которым руководил Билл Суортли, один из лидеров этой организации; этот семинар был нудистским марафоном, проходившим недалеко от Атлантик-Сити.
Нудистский марафон является радикальной формой психотерапии, разработанной в 1960-х годах калифорнийским психологом Полом Биндримом. Он сочетал нудизм, отказ от сна и пост с эмпирической групповой работой в плавательном бассейне с водой, нагретой до температуры тела. Бассейн был около пяти футов глубиной, одинаковой во всех его частях. В начале этого марафона Билл Суортли показал участникам подвеску, служившую символом его центра, и сказал, что в конце семинара она станет наградой тому участнику, который совершит в эти выходные наиболее дикий поступок. Не зная о том, насколько авантюрным человеком является Мира, Билл и не подозревал, на что именно он себя обрекает.
Одним из упражнений, используемых в нудистском марафоне для вызова сильных эмоциональных реакций, была демонстрация обнаженных тел участников, плавающих в бассейне, пристальному изучению их товарищей. Члены группы стоят в бассейне, двумя линиями, лицом друг к другу. Затем, один за другим, они плыли на спине между двумя линиями. Тот, кто заканчивал путешествие, становился в конец линии. В подобной ситуации гениталии мужчин и женщин и груди женщин были открыты взгляду всех членов группы. Для многих людей подобное грубое вторжение в их частную жизнь служило спусковым механизмом невероятной силы.
