Мы выяснили, что незадолго до нашего визита Анна подарила хрустальный череп Музею американских индейцев в Нью-Йорк Сити. Она пришла к выводу, что артефакт слишком могуществен, чтоб принадлежать какому-либо человеку, и должен быть передан безличному владельцу. Когда мы попытались получить более конкретные объяснения, она выставила нас вон, не желая обсуждать эту тему. Вскоре после нашей поездки к Анне расписание моих лекций привело меня в Нью-Йорк. Одной из первых вещей, которую я сделал по приезде, — взял такси и отправился в Музей американских индейцев, желая завершить свой поиск.
Там я наконец увидел хрустальный череп, таинственный артефакт, который я так долго искал. Он был помещен в витрину, стеклянные панели отражали свет и окружающие предметы, мешая разглядеть его как следует. К тому же музей был весьма популярен, и множество посетителей, толпившихся вокруг, представляли серьезную проблему. В общем, это были далеко не идеальные условия для гадания по магическому кристаллу, и я решил нанести визит доктору Фредерику Докстейдеру, всемирно известному авторитету в области изучения американских индейцев, куратору музея, и попросить у него разрешения вынуть череп из витрины и провести с ним ночь в музее, в одиночестве и медитации.
К сожалению, доктор Докстейдер не очень-то понял мою необычную просьбу. На него не произвели впечатления мои регалии психиатра и исследователя в области человеческого сознания, и он сказал, что я должен подчиняться правилам музея так же, как и остальные его посетители. Решительный отказ доктора Докстейдера положил конец моим попыткам исследовать хрустальный череп. Много лет спустя мне удалось сублимировать свое разочарование, выплеснув весь свой неутолимый интерес к хрустальному черепу на страницы фантастического романа под названием «Зов ягуара», ставшего для меня пробой пера.
ЧУДЕСА СИНЕСТЕЗИИ
Уго Азукарелли и холофонический звук
В конце 1960 — начале 1970-х годов я имел честь входить в состав небольшой группы, которая сформулировала основные принципы трансперсональной психологии. Абрахам Маслоу назвал эту новую дисциплину Четвертой Силой в психологии, поскольку она появилась следом за бихевиоризмом, фрейдовским психоанализом и гуманистической психологией. Была предпринята попытка создать максимально расширенную модель человеческой психики, включив в нее как сведения, полученные в ходе современных исследований сознания, так и наиболее значительные духовные традиции мира. Признав духовную сферу одной из важных и заслуживающих должного внимания областей человеческой природы, новая психология устранила серьезные пробелы и ошибочные представления, укоренившиеся в научных кругах.
Трансперсональная психология восприимчива к культурному контексту, что проявляется в ее почтительном отношении к духовным и религиозным традициям древних и коренных культур, а также к различным эзотерическим философским системам и школам мистицизма. Пересмотр теории, вызванный ею, среди прочего отражал революционные данные наблюдений и те вызовы, которые психоделические исследования, антропология, экспериенциальная (эмпирическая) психотерапия, учения о медитации и другие области исследований, посвященные холотропным состояниям сознания, бросили самой парадигме науки.
Одной из самых сложных проблем на раннем периоде существования только что возникшей дисциплины был тот факт, что ее основные положения были несовместимы с традиционной научной мыслью, в которой преобладала декартово-ньютоновская парадигма и которая в философском смысле была прочно привязана к идеям монистического материализма. Ввиду этого новая наука была чрезвычайна уязвима для обвинений в ненаучности, иррациональности и даже «чокнутости». Первопроходцы трансперсональной психологии, будучи убеждены в оправданности своих усилий, с большим интересом следили за революционными изменениями в других научных дисциплинах, ища в них поддержку для своей точки зрения и разработок, которые могли бы помочь устранить эту пропасть между концепциями.
Ни одна из разработок в науке с новой парадигмой не привлекала большего внимания к ее потенциалу с точки зрения снабжения трансперсональной психологии мощным научным базисом, нежели открытие принципов оптической голографии и их применение в различных областях. Речь идет, конкретнее, о голографической модели мозга Карла Прибрама и теории холодвижения Дэвида Бома. Два эти научных подхода представили мистические переживания и многочисленные трансперсональные явления в совершенно новом свете, описав новые и дотоле неведомые и непостижимые парадоксальные взаимосвязи между частью и целым.
В период охватившего всех энтузиазма по поводу голографического мышления автор бестселлера «Заговор Водолея» («Тпе Aquarian Conspiracy») Мэрилин Фергюсон опубликовала в своем издании «Brain/Mind Bulletin» материал о новом сенсационном пополнении голографической системы понятий — изобретении аргентино-итальянским ученым Уго Дзукарелли технологии холофонического звука. Мэрилин, которая была восхищена работами Уго, пригласила его в США, в местечко Миллбрей под Сан-Франциско, где те из нас, кто проявил интерес, могли в течение недели встречаться с ученым. На этот семинар, который стал выдающимся событием, приехали многие известные специалисты, занимающиеся траснперсональной психологией.
Уго начал свой семинар с того, что рассказал нам об одном событии из своего детства, которое подтолкнуло его к открытию холофонического звука. Он связывает возникновение своего интереса к вопросам звукового восприятия с давней ситуацией, когда его, тогда маленького мальчика, чуть не сбил тяжелый грузовик. Произошло следующее: он сидел на обочине дороги, спиной к приближающейся машине. Водитель грузовика, избегая столкновения с другой машиной, выехал на обочину, и Уго удалось спастись от смерти лишь в самый последний момент, инстинктивно отскочив в сторону.
Чудом избежав гибели, он впоследствии часто думал об этом происшествии и не переставал удивляться тому, как ему удалось так точно определить источник звука от приближающегося грузовика и среагировать на него соответствующим движением, спасшим его жизнь. Уго увлекся изучением тех механизмов, которые помогают живым существам определять направление звука, и они в итоге привели его в восторг. Проведя тщательные исследования и анализ, он пришел к выводу, что существующие теории звуковосприятия не способны объяснить некоторые важные характеристики восприятия звука человеком и его способности точно устанавливать местонахождение источника звука.
Он заметил, что крокодилам, у которых отсутствует гибкая и подвижная шея, чтобы установить, откуда доносится тот или иной звук, приходится поворачивать всю верхнюю часть тела. Птицы, чтобы справиться с аналогичной задачей, поворачивают голову. Млекопитающие для этих же целей пользуются своей способностью менять положение и форму ушных раковин. Однако человек может точно определить местоположение источника звука, не меняя положения головы и ушей (пошевелить ушами большинство из нас вообще не в состоянии). Более того, установить направление на источник звука способны даже люди, глухие на одно ухо.
Данные наблюдения привели Уго к мысли, что существующие теории, пытающиеся отнести способность стереофонического звуковосприятия и локализации источника звука на счет процесса сравнения сигналов, поступающих от правого и левого уха, неточны. Он заключил, что, для того чтобы объяснить все удивительные характеристики звуковосприятия, придется предположить, что человеческое ухо выполняет роль не только приемника, но и передатчика и что задачу по локализации источника звука оно выполняет в соответствии с принципами голографии. По его словам, люди, страдающие от звона или шума в ушах, на самом деле слышат звук, испускаемый самим ухом. Тщательно избегая каких-либо технических подробностей, которые могли бы раскрыть секрет его изобретения, Уго пояснил, что свою технологию холофонического звука он разработал, просто смоделировав этот механизм.
