Книга Психология будущего. Уроки современных исследований сознания, страница 35. Автор книги Станислав Гроф

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Психология будущего. Уроки современных исследований сознания»

Cтраница 35

Потребность в возбуждении, а также поиски драматических событий и деятельности, которые характерны для маниакальных пациентов, служат двум целям одновременно. С одной стороны, они дают выход тем стремлениям и побуждениям, которые являются частью приведенной в действие БПМ-3. С другой стороны, ввязывание во внешние бурные обстоятельства, которые по силе и по качеству под стать внутреннему смятению, помогают уменьшить невыносимый «эмоционально-когнитивный диссонанс», угрожающий маниакальным личностям, — ужасающее понимание того, что их внутренние переживания не соответствуют внешним обстоятельствам. И вполне естественно, что столь серьёзное расхождение между внутренним и внешним подразумевает душевную болезнь.

Отто Феникел (1945) подчёркивал, что многие важные стороны мании сближают её с психологией карнавалов — событий, что дают возможность для разрешенного обществом высвобождения влечений, во всёх других случаях запрещённых. Это дополнительно подтверждает глубокую связь мании с движением перехода от БПМ-3 к БПМ-4. Ибо на последних стадиях события смерти и возрождения многие люди переживают видения живописных карнавальных сцен. И подобно карнавальным шествиям, проводящимся в реальной жизни, они включают образы черепов, скелетов и других символов, связанных со смертью, и маскарадные украшения, появляющиеся в ходе этого жизнерадостного праздника. В холотропных же состояниях это происходит в верхней точке БПМ-3, когда мы начинаем ощущать, что в столкновении со смертью мы можем выжить и восторжествовать.

Если индивидов, переживающих такое состояние, убедить взглянуть внутрь себя, посмотреть в лицо тяжелым чувствам, которые остались неразрешенными, и позволить совершиться событию (воз)рождения, то маниакальные признаки из их настроения и поведения исчезнут. И в своём чистом виде переживание БПМ-4 характеризуется излучением радости, возросшей восприимчивостью, глубоким расслаблением, спокойствием и отрешенностью. В таком состоянии ума люди обладают ощущением внутреннего покоя и полной удовлетворённости. Но их радость и восторженность не преувеличены до степени гротескной пародии, а их поведение не имеет признаков вынужденности и вычурности, характерных для маниакальных состояний.

СКО, психогенетически связанные с манией, содержат воспоминания о происшествиях, в которых удовольствие было пережито в обстоятельствах, внушающих сомнение и неуверенность в подлинности и длительности удовлетворения. И в равной степени надежды или притязания на демонстративно счастливое поведение в положениях, отнюдь этого не оправдывающих, по всей видимости, также подпитываются из маниакального склада СКО. Кроме того, в истории маниакальных пациентов часто обнаруживают противоположные воздействия на их самооценку, например, гиперкритическое и подрывающее веру в себя отношение со стороны одного из родителей, сочетающееся с переоценкой, психологическим восхвалением и нагнетанием нереальных ожиданий другого. Я наблюдал также, что у некоторых моих европейских пациентов перемежающееся переживание всеобщей скованности и полной свободы, характерное для пеленания детей, по всей видимости, психогенетически связано с манией.

Все приведённые выше наблюдения, связанные с работой с переживаниями, говорят о том, что биологическое рождение с его внезапным переходом от мучений к ощущению поразительного облегчения, по-видимому, представляет собой естественную основу для сменяющих друг друга образцов маниакально-депрессивных расстройств. Это, конечно, никоим образом не исключает участия в клинической картине биохимических составляющих. Например, вполне можно допустить, что благоприятные и неблагоприятные СКО имеют соотносимые с ними конкретные биохимические составляющие или могут даже быть избирательно приведены в действие определёнными химическими изменениями в организме. Однако даже если обследование и смогло выявить, что мания или депрессия имеют выраженные сопутствующие биохимические составляющие, то сами по себе химические факторы никак не способны объяснить сложную природу и особые психологические черты этих эмоциональных расстройств.

Трудно и вообразить себе положение, более явно предопределённое химически, чем лечебный сеанс ЛСД. И всё-таки наши познания относительно точного химического состава препарата и назначаемых дозировок очень мало помогут в объяснении психологического содержания переживания. В зависимости от обстоятельств, субъект, принявший ЛСД, может пережить либо исступлённый восторг, либо депрессивное, маниакальное или параноидальное состояние. Подобным же образом естественно протекающая депрессия или мания, при всей сложности своей клинической картины, не может быть объяснена простой химической формулой. Постоянно встаёт вопрос: играют ли в расстройстве решающую роль биологические составляющие или они являются лишь сопутствующими симптомами. К примеру, вполне возможно, что физиологические и биохимические изменения при маниакально-депрессивных расстройствах представляют собой воспроизведение условий, существовавших в организме рождающегося ребёнка.

Новое понимание депрессии, включающее в себя движущие силы перинатальных матриц, предлагает новое перспективное проникновение в психологию суицида — явления, которое для психоаналитически направленных истолкований в прошлом представляло собой серьёзное теоретическое затруднение. Ибо всякая теория, пытающаяся объяснить явление самоубийства, должна была ответить на два важных вопроса. Первый: почему отдельный индивид стремится совершить самоубийство — действие, очевидно нарушающее непреложное во всём остальном веление инстинкта самосохранения, могущественной силы, продвигающей эволюцию земной жизни. Второй вопрос, в не меньшей степени обескураживающий, связан с особой избирательностью в выборе средств самоубийства. По-видимому, существует тесная связь между состоянием ума, в котором пребывает депрессивная личность, и типом самоубийства, которое она замышляет или пытается совершить.

Таким образом, суицидальное стремление представляет собой не просто побуждение покончить с жизнью, но и сделать это каким-то особым образом. Может показаться вполне естественным, что тот, кто принимает смертельную дозу успокоительных или барбитуратов, никогда не прыгнет со скалы и не бросится под поезд. Однако подобная привередливость в выборе средств действует и совершенно обратным образом: человек, решивший совершить кровопролитное самоубийство не воспользуется таблетками, даже если они лежат под рукой. Данные психоделических исследований и других видов работы с переживаниями в холотропных состояниях проливают новый свет как на глубокие мотивы суицида, так и на озадачивающий вопрос об избирательности его способов.

Суицидальное воображение и суицидальная направленность время от времени могут наблюдаться на любой стадии работы с холотропными состояниями. Однако особенно частыми и навязчивыми они являются в моменты, когда субъект сталкивается с бессознательным, связанным с неблагоприятными перинатальными матрицами. Наблюдения над психоделическими и холотропными сеансами и случаями духовных обострений открывают, что суицидальные стремления распадаются на две категории, которые имеют совершенно определённые связи с околородовыми событиями. Мы уже видели, что переживание заторможенной депрессии функционально связано с БПМ-2, а возбуждённая депрессия производна от БПМ-3. В таком случае различные виды суицидальных фантазий, стремлений и действий могут пониматься как бессознательно побуждаемые попытки избежать эти невыносимые психологические состояния двумя путями. Каждая из них отражает конкретную сторону ранней биологической истории индивида.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация