Дополнительными важными измерениями хода творения, на которых подчас делается ударение, являются веселье, довольство собой и космический юмор творящего. Эти стихии лучше всего были описаны в древних индуистских сочинениях, которые говорили о вселенной и сущем, как о лиле, или Божественной Игре. В соответствии с подобным взглядом творение — это чрезвычайно сложная вычурная игра, которую божественное начало, Брахман, ведёт в себе и с самим собой.
Творение также может видеться как невероятный опыт, в котором выражается необъятная любознательность Безусловного Сознания, страсть, подобная увлечённости учёного, посвящающего свою жизнь разысканиям и исследованиям. Некоторые люди, переживавшие озарения о «поводах» к творению, выделяют также его эстетическую сторону. С этой точки зрения вселенная, в которой мы живём, и все переживаемые действительности в других измерениях также проявляются как конечные творения искусства, и порыв к их созданию может быть приравнен к вдохновению и творческой страсти высочайшего художника.
Как мною уже упоминалось ранее, иногда озарения, относящиеся к силам, лежащим в основе творения, не отражают льющегося через край изобилия, богатства, крайней самодостаточности и совершенного мастерства космического творящего начала, а отражают, скорее, некоторое ощущение неполноценности, нехватки или нужды. К примеру, может открыться, что, несмотря на необъятность и совершенство своего бытийного состояния, Безусловное Сознание осознаёт, что оно одно. Это одиночество находит своё выражение в бездонной тоске по участию, общению и сопереживанию — в своего рода Божественном Томлении. И потому самая могущественная сила, таящаяся за творением, описывается как стремление творящего начала дарить и получать Любовь.
Другим решающим измерением хода творения, о котором временами в этой категории сообщалось, по-видимому, выступает исконное пристрастие божественного истока к переживаниям, которые являются характерной чертой материального мира. Согласно подобным озарениям, в Духе существует глубочайшая потребность переживать то, что противоположно и противно его собственному естеству. Он нуждается в том, чтобы освоить все свойства, которых не было в его первоначальном естестве, и стать всем тем, чем он не является.
Сам будучи вечным, бесконечным, безграничным, бесплотным, он томится по мимолётному, непостоянному, ограниченному пространством и временем, плотному, осязаемому, телесному. Другим важным «поводом» к творению, который упоминается время от времени, выступает стихия однообразия. Каким бы безмерным и восхитительным ни могло показаться переживание божественного со стороны человека, для божественного оно всегда истое, то же самое, и в этом смысле однообразное. И в таком случае творение может видеться как исполинское усилие, выражающее превосходящее томление по перемене, поступку, движению, событию, по неожиданному.
Все, кому посчастливилось пережить случаи столь глубокого проникновения в космическую мастерскую творения, кажется, единодушны в том, что всё, что можно было бы сказать об этом уровне действительности, никоим образом не может воздать должное тому, чему они были свидетелями. Поразительный порыв широты невообразимой, ответственный за творение явленных миров, по всей видимости, включает в себя все эти составляющие, какими бы противоречивыми и парадоксальными они ни могли показаться нашей обычной восприимчивости и здравому смыслу, и даже много более того. Ясно, что, несмотря на все наши попытки постичь и описать творение, природа творящего начала и хода творения остаётся окутанной непостижимою тайною.
Помимо откровений относительно поводов и причин творения («зачем» творения) холотропные состояния часто приносят озаряющие догадки и проникновение в конкретные движущие силы и механизмы творящего действия («как» творения). Они связаны с «технологией сознания», которая порождает переживания с различными характерными свойствами органов чувств и посредством методичной и слаженной их оркестровки создаёт виртуальные действительности. Хотя описания этих озарений различаются в отношении подробностей, языка и метафор, обыкновенно применяемых для того, чтобы пояснить их наглядно, как правило, в них выделяются два взаимосвязанных и взаимодополнительных действия, которые вовлечены в творение явленных миров.
Первое из них — это действие, расщепляющее изначальное неразличимое единство Безусловного Сознания на бесконечное число производных единиц сознания. Мировой Ум ввязывается в творящую игру, которая включает в себя сложные ряды делений, дроблений и различений. Всё это в конце концов воплощается в миры переживаний, которые содержат в себе бесчисленные отдельные единицы, наделённые конкретными видами сознания и обладающие избирательным самоосознаванием. Кажется, существует всеобщее единодушие насчёт того, что они возникают посредством множества делений и подразделений изначально нераздельного поля космического сознания. Таким образом, божественное творит не что-то внешнее себе, а лишь посредством превращений в поле своего собственного бытия.
Второй важной составляющей в ходе творения является особый вид отделения, разобщения или забвения, посредством которого дочерние единицы сознания постепенно всё более и более утрачивают соприкосновение со своим изначальным истоком, а также осознание своего былого естества. У них также развивается ощущение индивидуальной самобытности и безусловной отделённости друг от друга. На последних стадиях этого движения между этими отщепившимися единицами, а также между каждой из них и изначальным неразличимым единством Безусловного Сознания возникают неуловимые, но относительно непроницаемые завесы.
Взаимосвязь между Безусловным Сознанием и его частями особенна и сложна и не может быть понята с точки зрения привычного мышления и обыкновенной логики. Наш здравый смысл говорит нам, что часть одновременно не может быть целым и что целое, будучи составленным из своих частей, должно быть больше, чем любая из его составляющих. Но в текстуре вселенной отдельные единицы сознания, несмотря на свою самобытность и особые отличия, на ином уровне, по сути, остаются тождественными и своему истоку, и друг другу. Их природа парадоксальна — они и целое, и части в то же самое время. Изобретение оптической голографии дало полезный образец для научного подхода к этим иначе непостижимым сторонам творения.
Озарения в холотропных состояниях сознания рисуют сущее как изумительную игру космического творящего начала, которое превосходит время, пространство, последовательную причинность и противоположности любого рода. С этой точки зрения явленные миры, включая материальный мир, оказываются «виртуальными действительностями», порождёнными технологией сознания — бесконечно сложной оркестровкой переживаний. Они существуют на множестве различных уровней действительности, простираясь от нераздельного Безусловного Сознания до богатейшего пантеона архетипических существ и бесчисленных индивидуальных единиц, составляющих мир материи, всё равно, в общем-то, имеющих место в самом нераздельном Сознании.
Пути воссоединения
Ход последовательных делений, сочетающийся с всевозрастающим разделением и отчуждением, представляет собою только одну половину космического круговорота. Озарения в холотропных состояниях сознания открывают подчас другую часть этого же движения, состоящего из событий в сознании, которые отражают ход в противоположном направлении, от миров множественности и разделения к усиливающемуся размыванию границ и слиянию в гораздо большие целостности.
