Существует и другая важная причина, почему же столь трудно освободиться от наваждения, что мы отдельные индивиды, живущие в материальном мире. Пути к воссоединению с божественным истоком чреваты множеством невзгод, опасностей и испытаний. Божественная игра — не какая-то полностью замкнутая система. Она даёт своим участникам возможность открыть истинную природу творения, включая их собственное высокое положение в космосе. Однако пути, ведущие от самообмана к просветлению и воссоединению с истоком, преисполнены серьёзных трудностей, и большинство возможных лазеек в творении тщательно сокрыты. Это, безусловно, необходимо для сохранения устойчивости и равновесия в космическом устроении. Такие превратности и ловушки на духовном пути представляют собою важную часть «табу на знание того, кто же мы».
Все положения, в которых предоставляются возможности духовного раскрытия, как правило, связаны с самыми разными мощными противостоящими силами. Некоторые из препятствий, делающие путь к освобождению и просветлению необычайно трудным и опасным, по своей природе внутрипсихичны. К ним относятся ужасающие переживания, которые могут отпугнуть менее храбрых и решительных искателей, такие, как встречи с архетипическими силами тьмы, страх смерти и призрак безумия. Ещё более затруднительными являются помехи и вмешательства, идущие из внешнего мира. В средние века многие люди, у которых были непроизвольные мистические переживания, подвергались опасности пыток, судилищ и казней Святой инквизиции. В наши дни психиатрическиеи ярлыки и драконовские терапевтические меры заменили обвинения в колдовстве, пытки и аутодафе. Материалистический сциентизм двадцатого столетия выставил на посмеяние и объявил патологией любое духовное усилие, насколько бы ни было оно обоснованным и современным по духу.
Влияние, которым пользуется в современном обществе материалистическая наука, чрезвычайно осложняет возможность отнестись к мистицизму серьёзно и следовать путём духовного раскрытия. Вдобавок догматы и деятельность базовых религиозных конфессий Запада склонны затемнять то обстоятельство, что единственное место, где может быть обнаружена истинная духовность — это душа каждого из нас. И что ещё хуже, организованная религия на самом деле может действовать скорее как тяжкая помеха любому серьёзному духовному поиску, нежели как учреждение, которое помогло бы нам устанавливать связь с Богом. Если всё время очернять и стращать своих членов, то им становится трудно поверить, что Бог внутри них. Она также взращивает у своих последователей ложную веру, что регулярное посещение формальных богослужений, проповедей и денежные пожертвования церкви — настоящие и достаточные духовные деяния.
Технологии священного, выработанные в различных туземных культурах, были отброшены на Западе как плоды магического мышления и примитивные предрассудки дикарей. Духовные возможности сексуальности, которые находят своё выражение в тантре, намного пересилила западня сложившихся представлений о поле как мощном животном инстинкте. А за пришествием психоделиков, которые обладали способностью шире раскрыть врата в превосходящее измерение, вскоре последовало безответственное неодухотворённое злоупотребление этими соединениями, а затем и угрозы безумия, нарушений на генном уровне и судебные санкции.
Вопрос о добре и зле
Одна из задач духовного странствия, требующая наибольшего напряжения сил, — прийти к признанию существования зла. Конечное понимание и философское принятие зла всегда, кажется, включало в себя признание того, что оно играет важную и даже необходимую в роль в космическом действии. Например, глубокие переживательные озарения в различные виды предельной действительности, которые становятся достижимыми в холотропных состояниях, могут открывать, что космическое творение должно быть симметричным, так как оно творение из ничего: creatio ex nihilo. Поэтому всё, что возникает в сущем, должно уравновешиваться своей противоположностью. С этой точки зрения существование противоположностей любого рода есть совершенно необходимая предпосылка творения явленных миров.
Ранее также упоминалось, что одним из «поводов» к творению, видимо, была «нужда» творящего начала узнать себя, так чтобы «Бог мог узреть Бога» или «лик мог увидеть лик». Что же касается меры, в которой творит божественное, чтобы освоить свои собственные возможности, то не выражение полного ряда этих возможностей означало бы неполноту самопознания. И если Безусловное Сознание является также последним художником, испытателем и изыскателем, то богатство творения было бы подточено и испорчено, если бы были упущены некоторые значимые альтернативы. Ведь художники не ограничивают свои темы прекрасным, моральным и возвышающим. Они изображают любые стороны жизни, которые могут дать интересные образы или обещают захватывающие сюжеты.
Существование теневой стороны творения усиливает его светлые стороны, обеспечивая сопоставление и придавая необычайную яркость и глубину событиям вселенной. Столкновение между добром и злом во всех сферах и на всех уровнях существования является неисчерпаемым источником вдохновения для захватывающих событий. Один ученик однажды спросил Шри Рамакришну, величайшего индийского провидца, святого и духовного учителя: «Свамиджи, почему в мире есть зло?» Немного подумав, Рамакришна сжато ответил: «Чтобы завязать сюжет». Такой ответ может показаться циничным ввиду характера и размаха существующих в мире страданий, если рассматривать конкретно страдания миллионов детей, умирающих от голода или различных болезней, безумие войн, происходящих на протяжении всей истории, страдания бессчётных жертв пыток и казней и опустошения стихийных бедствий.
Однако если мы проведём мысленный эксперимент, представив на миг, что мы изъяли из вселенского устроения всё, что мы считаем плохим или злым, к примеру болезни или насилие, мы начнём видеть эти вещи иначе. Мы скоро заметим, что такое действие по моральному оздоровлению также устранит из мира многие стороны сущего, которые мы чрезвычайно ценим и значение которых понимаем: историю медицины и всех тех, кто посвятил свои жизни облегчению страданий, геройство борцов за свободу и торжество победы над злыми силами, так же как и все произведения искусства, вдохновлённые борьбой между добром и злом. Столь кардинальное вычищение вселенской тени лишило бы творение своей безмерной глубины и богатства и привело бы в конце концов к миру чрезвычайно блёклому и неинтересному.
Такой способ смотреть на этические вопросы может вызывать очень сильное беспокойство, несмотря на то что основывается на необычайно убедительных личных переживаниях, обретаемых в холотропных состояниях. Трудности становятся очевидными, как только мы начинаем размышлять о практических последствиях, которые такое видение могло бы иметь для нашей жизни и нашего обычного поведения. Казалось бы, рассматривание материального мира как «виртуальной действительности» и уподобление существования человека кинофильму опошляет жизнь и высвечивает всю глубину человеческого ничтожества. Может даже показаться, что подобная точка зрения отвергает серьёзность человеческого страдания и воспитывает то отношение циничного безразличия, при котором ничто не имеет действительного значения. Сходным образом и признание зла неотъемлемой частью творения, и видение его относительности легко могли бы рассматриваться как оправдание приостановки действия любых этических ограничений и ничем не ограниченного преследования эгоистических целей. А кроме того, всё это могло бы выглядеть и как подрыв любой попытки деятельно бороться в мире со злом.
