Неожиданно в момент мысли о смерти я сильно испугался. Помню это сжимающее чувство страха. Я ощущал себя как бы джинном, всасываемым в малюсенькую холодную бутылочку. Я почувствовал себя стягивающимся, пока не стал твердым, холодным, тяжелым и подобным мрамору, а затем обнаружил, что вновь нахожусь в теле, очень даже в теле, ощущая боль в суставах, холод и зажатость. Я посмотрел на спутницу, которая сидела за рулем, и, казалось, между нами пролегали мили пути. Размеры машины казались колоссальными, и женщина превратилась в какую-то каменную, серую, холодную фигуру, весьма похожую на труп. Все вокруг виделось неодушевленным, мертвым и холодным. В этот момент я подумал, что скончался, что произошла очень тяжелая автомобильная авария и что я резко перешел в посмертное состояние. Я думал: чтобы убедиться в своей смерти, мне пришлось бы испытать падение машины с моста, хруст металла, который будет рвать мою плоть. Внезапно осознав, что совершать всего этого в страхе и терзаниях мне будет не нужно, я почувствовал, как вновь возношусь в белое сияние, ощущая покой и экстаз. В этот момент, как сказала позже спутница, я начал рыдать, повторяя: «Почему — я?». Не — «Почему я умер?», а — «Почему мне, почему мне дано было все это пережить?».
Изучение смерти имеет ключевое значение для осознания психических процессов. Нет никаких сомнений в том, что истинное понимание религии, мистики, шаманизма, обрядов, перехода или мифологии было невозможно без близкого знакомства с переживанием смерти и процессом смерти-возрождения. Эти сведения важны для углубленного понимания природы душевных расстройств, особенно шизофрении. Игнорирование перинатального и трансперсонального уровней подсознания неизбежно приводит к искусственным и искаженным представлениям о строении человеческого сознания, к фрагментарному пониманию характера эмоциональных расстройств, к ограничению возможностей лечебной практики.
Понимание психологического смысла смерти не должно сопровождаться негативными ассоциациями. Серьезное символическое соприкосновение с ней в хорошо организованных и обеспечивающих поддержку условиях может привести к весьма полезным результатам и служить средством преодоления как негативных представлений о кончине, так и связанного с нею страха. Такое соприкосновение может привести к лучшему эмоциональному и физическому функционированию, большей степени самореализации, а также к более удовлетворительному и гармоничному приспособлению к процессу жизни.
Смерть и жизнь, обычно рассматриваемые, как несовместимые противоположности, представляются на деле взаимозависимыми. Полноценное существование, наполненное сознанием каждого мига жизни, ведет к принятию смерти и примирению с ней. С другой стороны, подобный подход к человеческому существованию требует, чтобы мы смирились с нашей смертностью и бренностью бытия. Данное положение представляется сутью древних мистерий, различных видов духовной практики и ритуалов перехода.
Раввин Гершель Лимон, участвовавший в нашей обучающей психоделической программе на основе ЛСД, так выразил свое исключительное проникновение в существо этих диалектических взаимоотношений жизни и смерти. Во время выхода из ЛСД-сеанса, в котором он пережил сокрушительное столкновение со смертью с последовавшим чувством духовного возрождения, ему вспомнилось известное изречение, высказанное пятьсот лет назад Леонардо да Винчи. В час наступления кончины Леонардо подвел итог своему отношению к той богатой и плодотворной жизни, которую он прожил, сказав: «Я думал, что я живу, но я только готовился умереть». Рабби Лимон, описывая пережитую им во время ЛСД-сеанса борьбу смерти и возрождения, так перефразировал слова Леонардо: «Я думал, что я умираю, но я только готовился жить».
